– Ох, какой ты строгий критик! Не перебарщивай. Она хороша! Согласись, она действительно красивая женщина?! – спрашивая, она не менее иронично смотрит и улыбается. – Ты бы хотел такую красивую жену?
– Ты же знаешь, я люблю только тебя, – хмуро ответил он, пропуская ее вперед перед стеклянной дверью кинотеатра.
Стоя на крыльце, она посмотрела на ясное небо и, надев солнцезащитные очки, широко улыбнулась ему. Сегодня был тот редкий день, когда Вера могла позволить себе, как она иронизировала, «выйти в свет», то есть украсить свои привлекательные ноги красными туфлями и надеть легкое платье, подчеркивающее все достоинства ее фигуры, повязать шелковый платок на изящную шею и выглядеть лет на пять моложе, этакой тридцатилетней элегантной женщиной.
Выдалась спокойная суббота, и Вера Скворцова не отказалась потратить выходной в обществе мужчины, который на ступени крыльца взял ее под руку. Ее спутником был невысокий коренастый мужчина, шатен, чьи короткие волосы подкрасила седина, на вид ему около сорока лет. Манеры выдавали в нем уверенного в себе человека, привыкшего действовать, а не тянуться за словом в карман, и, как большинство ровесников, одет он был обыкновенно, без претензий, что, впрочем, не сильно снижало его мужскую привлекательность. Это был Игорь Малинин, коллега и бывший муж Веры Скворцовой.
Скворцова промолчала и, уже выйдя на улицу, предложила:
– Пойдем в кафе. Я, кажется, проголодалась.
Пройдя немного по улице, Игорь заметил вывеску кафе.
– А вот и кафе! Пообедаем, если ты проголодалась.
– Еще больше, чем десять минут назад.
Они зашли в кафе. Им удалось комфортно разместиться за небольшим столиком, наиболее оптимального размера для всех влюбленных пар. Одной рукой женщина перебирала меню, а свободной ладонью прикрыла ладонь Игоря.
– Дело Сазонова для тебя обернулось удачей. И я рад: ты и звездочку получила, и переводят тебя в главк. Ты в шаге от генеральского звания. Карьера, наконец, пошла в рост у тебя, дорогая. Теперь тебе не придется допоздна работать, и есть у нас шанс снова стать семьей. Семьей с детишками, и детсадом, и школой, и всем прочим. Вера, дорогая, любимая моя, – Игорь при этих словах освободил свою ладонь, и теперь он взял ее пальцы в свою ладонь, – мы не молодеем, через несколько лет будет поздно!
– Игорь, мы с тобой разошлись три года назад. Это большой срок. Я к тебе испытываю самые сильные чувства, и это не наследство десятилетнего нашего брака. Ты правда лучший мужчина на свете, но я не готова стать сейчас ни женой-домохозяйкой, ни матерью с перспективой вернуться в старый кабинет на старую должность. И я привыкла жить одна, и мне это нравится. Как видишь, дорогой, все очень сложно. Я перед самым большим выбором в своей жизни.
***
Маша сделала музыку тише. На ее лице читалась мрачная озабоченность. Она ехала теперь ровно, не превышая скорость потока. Она пыталась собраться с мыслями. Вдруг раздался новый звонок. На экране автомобильного дисплея высветился контакт, прекрасно знакомый номер. Она вскинула глазами и слегка весело фыркнула.
– Але, милый, соскучился по своей кошечке?
Маша ехидно хихикнула, намекая на общую тайну. В салоне раздается мужской бас. Голос авторитетный в своем спокойствии, но музыкальность или, точнее, легкая игривость наводила на мысль о чеширском коте, вальяжно развалившемся в широком кресле, прищуриваясь, мурлыкал в телефонную трубку своей кошечке. Голос принадлежал давнему любовнику Маши Виктору Самуиловичу Арамовичу, в профессиональной среде получившему прозвище «Хорек» за способность пить денежные средства из крупных банков.
