Ее величество королева - страница 25



– По-твоему выходит, что всем нам под твою команду идти надо.

– А если бы и так? Что же по-твоему? Плохо?

– Это ты так рассуждаешь?

– Да, так я рассуждаю.

– Ладно, ладно, товарищи, – воззвал Бенинказа, чуявший близость рукопашной и подмечая, что многие хватаются уже за рукоятки своих кинжалов, – полно! Время ли теперь печенку себе раздувать. Вы мне лучше растолкуйте, как это взбрело на ум молодому парню, у которого и шайки никакой еще не подобрано, как взбрело на ум капитану Рикардо.

– Хо! Капитану… Полковник целый…

– Не в том дело. Это, пожалуй, даже похвально, что он взял чин ниже того, какой нам надлежит. А дело в том, как он осмелился созывать нас от имени королевы. Явился ко мне с этим приглашением Пиетро Торо… у меня и ноги и руки чесались, чтоб ему трепку задать…

– А не задал-таки? – язвительно вставил Парафанте. – Тебе же лучше.

– Мне лучше? Это ты что же… – свирепо отозвался Бенинказа.

– А то, что Торо в моей шайке капралом служил и на моих глазах однажды схватился с двумя здоровеннейшими нашими молодцами. Да одного в одну, а другого в другую сторону шагов на двадцать, как чурбаны какие, отшвырнул.

– Для этаких… у меня всегда две пули наготове… Да не в том дело!.. Полно вам печенку-то свою раздувать. А вот как он смел от имени ее величества нам приказания рассылать. Ведь его и на собрании-то у королевы не было вместе с нами… Ее величество и не думала, полагаю, нас оскорблять… А приказания от такого молокососа, да еще таким, как мы, людям, оскорбительны… Сущая обида.

– Я не думаю, чтоб королева решилась… А впрочем, женщина… Каприз такой нашел.

– А мы и подчиняйся капризу?

– Мне сдается, генерал Бенинказа, ты меня прости – мне сдается, что ты суть-то самую не так понял.

«Генерал Бенинказа» был польщен данным ему титулом и приятно улыбнулся. Храбрость его была безупречна; он не сморгнув шел всегда навстречу смерти. Впоследствии он так же спокойно и на виселицу пошел. Но зато и тщеславие его не имело границ.

– Я сути не понял?! – спросил он.

– Нет. Сам посуди: быть только передатчиком приказаний еще не ахти какая честь. Это лакейская обязанность.

– Знаю я это, знаю, – заговорил опять Спакафорно. – Только этот паренек гордый, самолюбивый и лакейского поручения на себя ни за что не взял бы. И храбрый. Это он при кардинале показал… На войне, которую затеяла женщина, он не бесполезен. Там после, может, и дальше пойдет. Потому что он грамоте хорошо обучен. А грамота, я вам опять говорю, дело важнейшее.

В эту минуту поднялся большой шум, приветственный, но почти буйный, сначала вне, а затем и внутри сарая. Сюда вошел вновь прибывший молодой атаман – Вицаро. Он уже был и тогда популярен, успел показать чудеса храбрости шесть лет тому назад. Он и доселе остается едва ли не самым блестящим историческим героем того бурного, революционного и воинственного периода, о котором мы рассказываем. Не так давно известный итальянский поэт описал его подвиги в поэме, исключительно посвященной Вицаро. В горах пелись и поются еще о нем песни, сложенные простонародьем в его честь.

Его конь, сбруя, оружие – все было богато, изящно, черты лица красивы, но выражение свирепо. На вид ему тогда едва было лет тридцать пять.

Он был очень популярен в стране. Но далеко не все старые атаманы его любили. Шумные восторги, встретившие вновь прибывшего, некоторым не по вкусу пришлись.

– Молодец-то он молодец, – с презрительной гримасой пробурчал Бенинказа, – только что ж он такое? Разбойник и больше ничего. Никогда он за короля не сражался, как мы.