Я отрицательно покрутила головой.
— Думаю, хорошо.
Он улыбнулся и прошептал на ухо:
— Лучше всех.
— Миш, Ириска еще не спит, — напомнила я, когда он прижал меня к себе. — Может увидеть.
— Я помню, — мужские руки легли мне на спину. — Но я не делаю ничего такого, что нельзя видеть ребенку. Просто обнимаю. Лиз…
Я подняла взгляд.
— Что?
— Забыли? — он подмигнул.
— Забыли.
Миша взглянул на часы.
— Сварить кофе, пока ты будешь укладывать дочь?
Я чуть не спросила: “А разве ты не поедешь домой?”
— Свари, пожалуйста, — ответила, освобождаясь из объятий.
Теперь я была уверена, что разговор о Славе не прошел бесследно. Думала, показалось, что отношение Миши ко мне изменилось. Но что бы он ни говорил, как бы ни доказывал… он стал другим. Более настойчивым, нетерпеливым, даже навязчивым. Пытался участвовать в каждой минуте нашей с Ириской жизни. И меня это должно было радовать. Разве плохо, что мужчина старается максимально уделять время? Это хорошо. Замечательно! А я испытывала каплю раздражения. Я сама его не до конца понимала. Не могла объяснить. Миша словно мне не доверял. Да! Не доверял. Или боялся…
Господи… ну почему в моей жизни опять появился Сизов?
Я ведь забыла о нем, перестала представлять нашу первую встречу после его побега в Израиль. Тысячи раз я представляла ее. Тысячи!
Вначале я мечтала, что он вернется, будет просить прощения. Обязательно расскажет, почему ему пришлось вот так со мной поступить. И каждому его мерзкому жесту были логичные объяснения. И я прощала Славу! Конечно же, прощала. Ведь любимому человеку прощают обиды, а любому ребенку нужен отец. Моей Ириске особенно. Я желала всей душой, чтобы у нее была полноценная и нормальная семья. Любящая. Такая, какой не было у меня.
Когда малышка появилась на свет, моя фантазия изменилась. Сценарий был очень похож на первый, но с одним важным отличием. Я представляла себя самостоятельной, гордой, независимой. И меня, конечно же, не тронули бы слова предателя.
Но гормоны счастья довольно быстро выветрились, и я поняла, что следующая наша встреча со Славой станет катастрофой. Он ведь с легкостью может забрать дочь. Зачем? Зачем мужчине, по сути, чужой ребенок, я и сама не понимала. Но страх засел в душе. О существовании Ириски не знал никто из семьи Сизовых, и лучше бы так и оставалось. Я до дрожи боялась Льва Петровича, отца Славы. Не знаю, как бы он отнесся к своей внучке, но не думаю, что его реакция была бы похожа на радость. Я скорее бы получила очередную порцию унижения.
— Моя девочка, — прошептала я, гладя по волосикам дочь и вглядываясь в ее личико. Такая милая, нежная и беззащитная.
— Мам, я засыпаю, — недовольно прошептала она.
— Прости.
Малышка мирно засопела, а я просто любовалась ею. Самой родной и самой красивой. Я не представляла жизни без нее. Да, было не просто. Иногда казалось, что я не справлюсь. Но я смогла! Я собрала себя из кусочков, научилась заново жить и больше не позволю разрушить то, что имею.
— Миш, ты мне не доверяешь? — спросила я, войдя в кухню.
Мужчина сидел за столом и неторопливо помешивал кофе.
— Не понял, — ответил он, откладывая ложку.
— Мне кажется, что ты перестал мне доверять, — произнесла я, облизывая пересохшие губы. То, что сейчас происходило, напоминало первую настоящую ссору. — Я рассказала об отце Ирины, — заговорила я шепотом, — чтобы ты знал. Чтобы не поддавался на провокации Славы.
