– Со слов вашей племянницы мне известно, что по окончании войны вы служили в Германии. Что вы можете рассказать о том времени?
Эвелин неотрывно смотрит на приглашение, думая, как ей лучше ответить.
О том времени. О той поре ужасов и неопределенности, сменившей период прежних ужасов.
– Apfelküchen, – произносит она через минуту, лучезарно улыбаясь инспектору. – В то время везде ощущалась нехватка провизии, но у нас был чудесный Apfelküchen. Я привезла с собой рецепт и часто готовила его дома.
– Ясно. Так этот… этот Apfelküchen, или как его там… вам подавали в отеле «Кайзерхоф»?
– Яблочный пирог, инспектор. Это яблочный пирог. Мы ели его с Schlagsahne[15], если их удавалось достать. Сахар в ту пору был в дефиците, но позже, по возвращении домой, я, когда пекла этот пирог, сверху всегда посыпала его коричневым сахаром. Вкуснотища! Давайте попрошу наших поваров, чтобы для вас тоже испекли?
– Вы очень любезны, миссис Тейлор-Кларк…
– О, миссис Т-К меня вполне устроит, инспектор. Все здесь меня называют просто: миссис Т-К, – Эвелин склоняет набок голову, глядя на озадаченного полицейского с карандашом в руке.
– У вас совершенно неострый карандаш, – замечает она. – Хотите, я вам его подточу?
Глянув на тупой грифель, Уильямс отдает карандаш Эвелин. Та из глубин своей вместительной сумки достает маленькую серебряную точилку. На поднос с кофе падает стружка. Поточив карандаш, Эвелин возвращает его инспектору.
– Ну вот, так-то лучше. Сами увидите, что острый карандаш пишет более четко.
Уильямс просматривает записи в папке и затем говорит:
– Мы немного покопались в архивах и выяснили, что одно время вы служили в Общевойсковом центре для допросов в Бад-Нендорфе в Германии. Вы это подтверждаете?
– О, даже не знаю. Я там служила?
– Так указано в вашей учетно-послужной карточке. Вы помните, чем вы там занимались? – инспектор держит карандаш наготове, собираясь записать ее ответ. В эту минуту возвращается Пэт с тарелкой печенья.
– Тебе повезло. Даниэлла нашла на кухне новую пачку. Надеюсь, теперь ты будешь довольна.
– Мне пришлось помочь этому доброму джентльмену подточить его карандаш, – сообщает Эвелин. – Как можно ходить на работу без острого карандаша?
Она улыбается Уильямсу и племяннице. Пэт отпивает глоток остывшего кофе. Инспектор все еще ожидает ответа на свой вопрос. Эвелин берет печенье с тарелки, которую принесла Пэт.
– Мы выяснили, – говорит инспектор, прочистив горло, – что вы работали в центре в тот же период, когда там служил полковник Стивен Робинсон. Вы помните человека с таким именем? Полагаю, он был вашим начальником.
– Робин, – молвит Эвелин. – Был там Робин?
Она откусывает печенье, что-то мурлыча про себя, а потом принимается напевать дрожащим голосом: «Робин Бобин Барабек съел за сотню человек…»
Пэт со стуком ставит чашку на блюдце, встряхивая весь поднос:
– Что я вам говорила? Убедились? Это безнадежно. Не представляю, как мы узнаем, что там тогда происходило.
– Не волнуйтесь, – успокаивает ее инспектор Уильямс. – На днях я зайду еще раз. Порой, когда человеку представляется шанс поразмыслить, память к нему постепенно возвращается.
Да я все прекрасно помню. Помню во всех подробностях. Даже не сомневайтесь, думает Эвелин, а вслух произносит:
– Ой, вы что, уже уходите? Но вы же скоро придете снова, да? Я попрошу кухарку испечь для нас особый яблочный пирог.
