Смотрела она при этом на Димку, но говорила в трубку.
Женщина поднялась, прошла по вагону, отняла трубку от уха и спросила – теперь уже точно у Димки:
– Куда я еду?
Димка пожал плечами. Куда ехала эта говорливая мадам, ему было неведомо.
– Я спросила вас, куда идёт эта электричка? – женщина чуть повысила голос.
«Ты совсем не так спросила», – подумал Димка.
– Так, подожди… Подожди, я сказала, секунду! – велела она в трубку, прижала её ухом к плечу, в одной руке у неё по-прежнему был ежедневник, другой она что-то искала в распахнутой сумочке, из которой норовили вывалиться какие-то таблетки. – Я, кажется, ошиблась поездом. Мы уже тридцать минут едем без остановок, а я через десять минут должна была прибыть на место!
«Похоже, поезд не живёт по твоему ежедневнику», – позлорадствовал Димка.
Женщина вышла в тамбур. Голос её не пропал совсем, но стал значительно тише. А может, это и не она говорит, а только прежние произнесённые слова всё ещё скачут в Димкиной голове?
Аж в ушах от этой особы звенит… Мысль о тридцатиминутном безостановочном перегоне не порадовала. Бесконечная болтовня попутчицы отвлекала от размышлений, но теперь Димка забеспокоился. За окном несколько раз мельком пролетали короткие безымянные платформы. Один раз проехали даже какую-то станцию, выглядевшую обжитой, но снова без остановки.
– А я-то куда еду, Вуд?
Пёс ничего не ответил.
За окном снова показался перрон, на этот раз достаточно длинный, Димка даже рассмотрел название станции: 68-й километр. Поезд шёл неспешно, но полностью хода не сбавлял. Внезапно вагон тряхнуло, раздался скрежет, Димку бросило вперёд, он едва не врезался в спинку сиденья напротив, но успел сгруппироваться. И всё же больно ударился коленом. Некоторое время состав ещё двигался по инерции, потом замер.
«Эта ненормальная дёрнула стоп-кран», – догадался Димка.
Платформа «68-й километр» осталась далеко позади. На улице было пасмурно, оттого казалось, что близится вечер, хотя ещё не было и четырёх. Гулять по бескрайним снежным полям не хотелось, идти пешком обратно полкилометра до пропущенной станции – тоже. Поезд стоял. Машинист никак не реагировал на сорванный стоп-кран. Может, и нет его, машиниста?
Димка посмотрел в окна по обе стороны вагона: ни с одной из них не показалась женщина в синем пальто, значит, она ещё не покинула вагон. Димка вышел в тамбур. Стоило открыть сомкнутые деревянные створки, как звонкий голос опять ворвался в Димкины уши, словно ещё один скоростной поезд, несущийся через тамбур.
– Сейчас, – говорила она в трубку, – я со всем разберусь… Да, я уже дёрнула стоп-кран… Сейчас выйду из электрички и решу, как добраться… Нет, Андрюш, советовать мне ничего не надо… Я сказала: не надо! Я сама во всём разберусь! Не отключайся!
Не выпуская из рук ежедневника, а из-под уха телефона, она свободной рукой пыталась разжать автоматические двери. В какой-то момент двери со свистом открылись, женщина хотела шагнуть, но створки снова съехались, защемив ей ногу. Она просунула между дверьми ещё и ладонь, пытаясь увеличить щель. Пневматические двери сопротивлялись, но в конце концов ей удалось расширить щель настолько, чтобы поместиться в неё боком.
– Вам помочь? – сказал Димка. Женщина смерила его презрительным взглядом.
– Я не привыкла просить о помощи!
– Вам не придётся просить, я уже сам предложил.
– Так, Андрей, что ты там делаешь? Что ты там написал, пока я отвлеклась? Оставь! Оставь, я сказала! Я приду и всё сделаю сама.
