Пытаясь замаскировать неловкость, я задула свечу, затем хлопнулась в кресло.
Стол был сервирован на двоих. Для меня – прозрачный коктейль. Эмиль считал, женщины не должны пить крепкое. За коктейль я была благодарна – ненавижу все красное. Бутылка из темного стекла без этикетки стояла с другой стороны стола и предназначалась не мне.
Эмиль сначала предложил фужер мне. Я совсем его не узнавала.
Он закончил приготовления и сел напротив. Между нами был весь стол и эти нелепые свечи в высоких подсвечниках.
– Почему ты уехала? – спросил он.
Так вот к чему он вел весь вечер. Я пожала плечами.
– Устала от проблем, захотелось сменить обстановку. Иногда охотники так поступают.
Он хмыкнул и у меня возникло чувство, что я сижу на собеседовании перед очень въедливым кадровиком.
– А почему вернулась?
Решил допросить. Я заметила, что он немного скован – совсем чуть-чуть, но годы вместе научили меня подмечать детали. Мы словно ходили по минному полю вокруг друг друга и не знали, когда рванет. Раньше боялась только я. А теперь, кажется, и он тоже.
– Успокойся, не за тобой.
Взгляд упал на его бокал, где плескалось что-то темное, налитое из загадочной бутылки.
– Ты по мне скучала?
– Размечтался, – я кивнула на бокал. – Это кровь?
– Да, – глаза хищно следили за реакцией, но я сумела остаться безразличной. – Хочешь попробовать?
Разговор начал меня утомлять. Зачем он меня сюда притащил? Развязать мне язык в непринужденной обстановке или?..
– Что в городе нового? – сменила я тему. В конце концов, у меня свои цели.
Мы перешли к обсуждению сплетен. Я узнала, что все тихо, и с моего отъезда ничего ужасного не случалось. Осторожно поинтересовалась насчет убийств. Эмиль удивленно приподнял брови, будто вспоминал, и покачал головой.
Массовых смертей не было, но одна – особенно если она тщательно спланирована, а Егор не поднимал шума, могла не привлечь внимание.
Понемногу я расслабилась, на его бутылку я старалась не смотреть. Если в упор не замечать очевидного, можно представить, что это тот Эмиль, которого я помню.
– Так все изменилось, – закончил бывший и провел пальцем по ободку бокала, неприятный скрип подвел итог спокойному разговору.
Его лицо приобрело пресытившееся, скучающее выражение. Эмиль остался прежним – самовлюбленным засранцем, но теперь я хотя бы от него не зависела.
– Пока я ничего не заметила, – я сделала ударение на первом слове. – Ты о чем-то конкретном?
– О тебе.
Я запила недоумение глотком. Эмиль автоматически взял свой бокал, но не стал пить – переставил на другое место, о чем-то размышляя.
– Даже представить не мог, что ты уедешь. Думал, будешь цепляться за меня до последнего.
Кажется, у него приступ ностальгии. Но Эмиль смотрел на меня без поволоки во взгляде, а расчетливо, с интересом. Я почувствовала себя редкой бабочкой в руках коллекционера.
– Я в тебе ошибся, – вдруг сказал он. – Не представляешь, как сильно ты меня раздражала. Ты слишком своевольная. Оказалось, что это достоинство, а не недостаток.
Я хмыкнула. Когда мы жили вместе, он ненавидел мое своеволие. Если Эмиль требовал, чтобы я сидела дома, то наверняка он не мог на это рассчитывать. Наверняка тут главное слово. Эмиль не любил, когда его планы нарушают. Я была его женой, а он считал, что место жены – под каблуком у мужа. Странно, что за него кто-то хотел замуж добровольно, но знаю, что желающие были.
Я вспомнила его бывшую любовницу. Когда я видела ее в последний раз, она изо всех сил изображала радушную хозяйку и без пяти минут жену Эмиля. Интересно, не поистерлись ли ее глянец и шик?
