Черта с два у меня получается контролировать себя!
В этот день у меня душа наизнанку выворачивается, поскольку является самым ужасным днем, который мне довелось пережить. Каждый год он повторяется и, вроде как, уже можно спокойно реагировать на события четырёхлетней давности. Но каждый раз, просыпаясь десятого июля, я будто заново окунаюсь в те душераздирающие моменты и ничего не могу с собой поделать. Это уже какая-та заложенная во мне программа.
Я дрожащей рукой достаю из кармана своей кожанки пачку элитных не крепких сигарет и прижимаю одну между губами. Пытаюсь справиться с зажигалкой и зажечь сигарету, но когда дрожат руки они словно становятся бесполезными.
– Черт! – бормочу я, тряся в руке зажигалку, с которой не могу справиться.
Я сосредоточилась и, наконец, зажгла эту несчастную сигарету, вдыхая в себя дым. Я не считаюсь постоянным курильщиком, но иногда это вынужденная мера, когда я невольно погружаюсь в тяготеющие меня воспоминания. Это стало что-то вроде психического сдвига, – когда я тянусь за сигаретой, потому что меня настигает нервный срыв.
События четырехлетней давности.
Я выхожу из машины, сияющая от радости, что наконец дома. Мне приходится получать образование в соседнем штате Нью-Джерси, отчего в родном доме бываю крайне редко. Достаю из багажника свой дорожный чемодан и направляюсь к крыльцу.
– Мама, папа, я дома! – громко объявляю я, когда захожу в прихожую, оставляя свой чемодан.
Видимо, они в спальне и не слышат, если не отзываются и не встречают меня как это всегда бывает. Я чувствую аромат мясной запеканки, которую мама всегда готовит к моему приезду, и с наслаждением вдыхаю в себя этот божественный запах.
Захожу с широкой улыбкой в гостиную и резко замираю на месте, будто сталкиваюсь с невидимым препятствием. Прижимаюсь к стене совершенно не дыша, с шоком и дичайшим испугом смотря на своих родителей.
Они лежат на полу без признаков жизни. Я прижимаю свою дрожащую руку к губам, ощущая, как на глаза наворачиваются слезы. Мои ноги словно онемели, и я медленно сползла по стене вниз, когда увидела небольшие отверстия от пули на их лбах. Под головами моих родителей застыла багряная лужа крови, а сами они бледные и наверняка уже холодные.
Меня словно током шибанули, и я начала с опаской озираться по сторонам. Встала на ноги, прижимаясь к стене, как к опоре, и подбежала в кухонную зону. Раздвинула ящик и вытащила из него нож. Медленно и тихо начала передвигаться по дому, стараясь быть внимательной и игнорировать тела своих родителей хотя бы некоторое время.
Убийца, возможно, еще в доме, поэтому лучше всего будет осмотреть все комнаты и убедиться, что мне ничего не угрожает. Пока заглядывала в каждый угол, крепко держа нож перед собой, убедилась, что в доме полный порядок, а значит это не ограбление. Даже все драгоценности мамы на месте.
Убедившись, что в доме больше никого нет, вернулась к родителям в гостиную. Мое дыхание прервалось, когда я стояла над ними и просто смотрела, не в состоянии принять какие-либо меры. Я дрожала всем телом, будто нахожусь среди лютого мороза. Сердце обливалось кровью, а душа только и требовала, чтобы я впала в истерику и ревела до потери сознания, чтобы перестать ощущать эту мучительную боль. Но я не могла позволить себе этой слабости.
Я вытащила из кармана брюк свой мобильник и нашла в контактах свою сестру. Приложила мобильник к уху, пытаясь унять дрожь, когда отвернулась от родителей и не стала усугублять свое шаткое состояние, пока разговариваю по телефону. Сейчас мне нужна собранность.
