– Алло?
– Дженни, а ты где? – напряженно спросила.
– Я у подруги сегодня останусь на ночь. Родители в курсе. Ты уже приехала? – радостно спросила она.
– Да, приехала, – улыбнулась я, чтобы мой голос звучал более-менее счастливым, хотя по щекам у меня сейчас текли непрерывные слезы.
– Я буду утром! Очень соскучилась!
– Я тоже. Тогда до завтра.
Я завершила звонок и судорожно выдохнула, шмыгнув носом. Пусть эту ночь она проведет спокойно, ни о чем не подозревая. Расскажу ей все глядя в глаза. Дженни слишком ранимая и после таких сотрясающих жизнь новостей ей понадобится моя физическая поддержка.
Я снова повернулась к родителям. Медленно села на корточки и дрожащей рукой потянулась к лицу мамы. Они с Дженни очень похожи, когда я пошла вся в отца. Даже ту же сферу деятельности выбрала, что и он.
Я резко отдернула руку, когда под пальцами ощутила колючий холод. Не удержавшись на ногах села на пол, прижавшись спиной к дивану, и закрыла рот руками, чтобы заглушить свой крик. Горячие слезы щипали глаза, когда они смыли всю косметику и размазали по щекам.
Это невыносимо! Откуда взять силы, чтобы пережить это потрясение и сделать так, чтобы Дженни смогла без истерики воспринять ужасную новость о гибели наших родителей. Я рыдала, прижимая колени к груди, чтобы выплеснуть хотя бы какое-то минимальное количество горя из своей разваливающейся души. Внутри меня с каждой секундой остаются руины, неподлежащие восстановлению.
Жизнь поменяла направление. Резко и неожиданно. Всего за пару секунд. Столько времени понадобилось, чтобы понять, что отныне жизнь станет тяжелой непосильной ношей.
Эти резкие изменения принесли много боли и мучений, скитаний внутри собственного сознания, где хочется найти спасение. Но я его не нахожу. Всю меня застилает отчаяние, которое блокирует стремление выйти из этого кошмарного обстоятельства без потрясения.
Я рыдала около пол часа, после чего нашла в себе силы сосредоточиться и позвонить в службу поддержки, чтобы они отправили полицию. Спустя десять минут они примчались, ослепляя мой квартал своими мигалками.
В доме всю ночь проводились следственно-розыскные мероприятия. Перед глазами мелькали желтые ленты, синие костюмы, белые халаты криминалистов, которые осматривали каждый сантиметр тела моих родителей.
Во время допроса я безэмоционально отвечала на вопросы следователя, который смотрел на меня с сожалением, не в силах ничего сделать, чтобы мне стало лучше. Я отвечала, как на автомате, короткими фразами, крутя на столе наполовину пустой стакан с водой.
Благодарю Бога лишь в одном в данном случае, – что убитых родителей обнаружила я, а не Дженни. Ей бы пришлось тяжелее справляться при таком обстоятельстве и действовать оперативно. Она бы просто легла рядом с мамой и плакала. В лучшем случае позвонила мне и ждала.
В восемь утра Дженни написала мне, что едет и будет через двадцать пять минут. Я вышла на улицу и села на крыльцо, чтобы дождаться ее там и попытаться объяснить сложившуюся ситуацию.
У меня не получалось подготовить себя морально и разобрать весь хаос мыслей в голове, чтобы дать Дженни адекватное объяснение. Я была выжита и чувствовала себя роботом, который запрограммирован отныне только на то, чтобы сестра находилась под защитой и присмотром.
Мимо проходил молодой офицер, и я его окликнула:
– Прошу прощения, у Вас не найдется сигареты?
Он молча достал из своего кармана пачку сигарет и протянул мне. Я достала одну, затем приняла у него зажигалку. Я пробовала курить в подростком возрасте, когда ты формирующаяся личность и неизведанное тебе интересно. Мне не понравилось, и я оставила это вредное занятие. Сейчас же во мне что-то надломилось. Мне хотелось, чтобы отчаяние внутри меня задыхалось в дыму.
