Для того чтобы облегчить путешествие караванам, которые, как планировал Филадельф, должны будут двигаться туда и обратно по этой местности, лишенной растительности и воды, он приказал разбить четыре постоянные стоянки и выкопать глубокие колодцы. Затем он с огромным энтузиазмом взялся за выполнение второй задачи – вербовку новых наемников для службы в районе Красного моря и корабелов для строительства второго флота. Добровольцы откликались довольно охотно. Египетский царь пользовался репутацией «лучшего из работодателей для свободного человека», и Феокрит искренне советовал молодым и смелым людям отправиться в Египет. Так Филадельф превратился из ленивого и бесполезного царевича в жесткого правителя и любителя интриг. Этот период стал поворотным в его жизни. Филадельф отказался от легкомысленных порывов и с тех пор посвятил себя делу, которым должен заниматься хороший царь, – заботе о своей стране.
Не успело завершиться сооружение сети дорог в пустыне, как Филадельф потерял к нему интерес. В лучшем случае она превращала короткий караванный маршрут в более длинный, и правителю хватило ума понять, что в подобных условиях торговцы вряд ли захотят отказаться от пути, верой и правдой служившего им на протяжении столетий. Планы правителя изменились. Он все еще собирался убедить восточных торговцев в том, что Александрия – более подходящий для них перевалочный пункт, чем Дамаск, но стал думать, как объединить Средиземное и Красное моря с помощью Нила.
Это была неплохая, но не новая идея. Реализовать ее, вероятно, пытался представитель XIX династии Сети[17], а Нехо (XXVI династия) и персидский царь Дарий, несомненно, хотели соединить эти два моря с помощью канала, который вытекал бы из большого озера, питаемого Нилом и расположенного неподалеку от Бубастиса (современный Заказик), пересекал бы местность Гошен и заканчивался бы в районе древнего Патума, построенного на южной оконечности Горьких озер. Но ни Нехо, ни Дарий не сумели выполнить эту задачу. Первый, прислушавшись к словам оракула о том, что помогает варварам, трусливо забросил ее выполнение; второй, которому сообщили, что уровень Красного моря выше, чем тот, где находится местность Гошен, остановил работы, ограничившись тем, что сообщил потомкам о своем намерении. «Я перс Дарий, – говорится в надписи на стеле, установленной рядом с местом проведения работ, – Египет завоевал, постановил этот канал прорыть. Затем я прокричал: «Иди, уничтожь половину его», ибо такова была моя воля»[18].
Филадельфу не было дела до предупреждений оракулов, и он начал снова выкапывать устье этого канала с пресной водой[19]. Он был достаточно широким для того, чтобы две триремы могли проплыть по нему бок о бок, и достаточно глубоким для экспедирования грузов. К тому же навигация в нем была открыта на протяжении двух третей года с помощью примитивных шлюзов, представлявших собой тяжелые деревянные балки, наложенные одна на другую.
Правитель пал жертвой собственных амбиций. Он жаждал заполучить власть над Аравией, Сирией, Малой Азией и даже Грецией и Македонией. И это его желание не было невыполнимым. Его войска стояли в Келесирии, Финикии и Палестине, а корабли патрулировали Эгейское и Красное моря. Сестра и жена Филадельфа Арсиноя II оставалась правительницей Самофракии и Самоса, а также расположенных в Малой Азии Лидии и Карии. Помимо всего прочего, его сосед Антиох, сын Селевка, был занят попытками вытеснить за Геллеспонт многочисленных галлов. Соответственно, Филадельф мог спокойно строить свои планы.
