– Как это? – не понял Андрей.
– Дай сигарету, а то мои там, вместе с колготками, остались.
Андрей покрутил головой, думая, как это сделать; потом просто бросил на траву винтовку и достал из кармана пачку.
– Спасибо, – она затянулась, выпуская дым в сторону, – ты веришь в бога?
– Нет. А ты думаешь, что попадешь в рай? – Андрей почувствовал, насколько мудрее и опытней этой соплячки, которую в спорт-интернате только и научили, что метко стрелять, а в остальном она осталась ребенком, верящим в сказки.
– Я не попаду в рай, и ты не попадешь, – она снова затянулась, – мы все рано или поздно вернемся на землю – в прошлое, которого не помним, или в будущее, которого не знаем, но все вернемся. Эта жизнь мне не удалась, поэтому я не боюсь прекратить ее.
Андрей почувствовал, что дальше не должен слушать эти бредни – ее уверенный голос и спокойный взгляд оказывали какое-то гипнотическое действие. Может, все молдаванки – цыганки, и если в России они выпрашивают у прохожих деньги, то здесь ставки гораздо выше?..
– А, вот, сейчас мы посмотрим на твою вечную жизнь, – он выпустил руку снайперши и передернул затвор, – иди! Я посмотрю, как ты побежишь, спасая свою шкуру, но я все равно достану тебя! Я тоже хорошо стреляю.
Снайперша удивленно опустила взгляд на освобожденную руку; пошевелила затекшими пальцами.
– Ты прямо делаешь мне шикарный подарок.
– Беги! Никаких подарков я тебе не делаю!
– Ладно, – она повернулась и медленно пошла по улице.
Андрей смотрел ей вслед и судорожно думал, зачем это сделал? Какая разница, надеется она попасть на небо или вернуться на землю – это ее личное сумасшествие. Главное, она убила тридцать восемь хороших молодых ребят, а он, можно сказать, отпустил ее.
Расстояние все увеличивалось, но снайперша продолжала идти так же медленно и уверенно. Мелькнула мысль, что, вот так, неторопливо и размеренно, словно гуляя, она может, в конце концов, просто скрыться за горизонтом. Андрей вскинул автомат, но убивать в спину претила солдатская честь. Как сейчас он был зол на себя! Лучше б он застрелил ее там, на чердаке!..
– Повернись, черт тебя возьми! – крикнул он, – или беги!
Снайперша остановилась и повернулась к нему лицом, хотя находилась рядом с домом, в который запросто могла юркнуть.
– Я же сказала, что мне некуда бежать. Я хочу новую жизнь.
В полной растерянности Андрей опустил автомат. …Неужели она не понимает, что жизнь дается всего одна, и сейчас она потеряет ее навсегда?..
– Я повернулась! Дальше что? – крикнула снайперша.
Андрей почувствовал, что не выдерживает поединка – еще минута и он попросит объяснить, какая она бывает, другая жизнь – ведь, если разобраться, его собственная ему тоже не очень-то нравилась. Надо было немедленно прекратить это мракобесие! Он вскинул автомат и дал длинную очередь.
Стрелял Андрей исступленно, словно не видел, что его мишень уже лежит на земле без движения, и остановился, только когда автомат замолчал сам, расстреляв остававшиеся патроны. Опустил оружие, и оно, как указатель направления, ткнулось стволом в землю. …Все будем там и нигде больше… – подумал Андрей с облегчением. Пусть ее смерть оказалась менее мучительной, чем желали бы братья-казаки, но она умерла, и в этом суть – он исполнил долг.
Андрей подобрал трофейную винтовку и медленно побрел к лагерю, но проходя мимо трупа, остановился. Залитый кровью спортивный костюм и рваные раны на груди были зрелищем привычным и обыденным, а, вот, ее открытые глаза… они продолжали улыбаться так естественно, будто жизнь и не думала покидать их. Андрей поддернул ремень автомата и быстро зашагал прочь – после таких ранений убеждаться, что она мертва, не имело смысла…
