- Что? С языками хреновенько, да? Поди и русский плохо знаешь. Отдай сейчас же.
- На! А папа твой знает про Ромео? С языками может у меня и не очень, но я не настолько тупой, чтобы не понять слово "Amour" и имя этого урода. Так что? С каким это Ромео ты там уже «амуре» завела в свои-то тринадцать?
- Четырнадцать!
- Да ну!?
- Через две недели! И Ромео, в отличие от тебя, не урод!
- Я в пацанячей внешности не разбираюсь. Лишь бы не гей!
- Сам ты гей!
- За такие слова можно и по заднице отгрести!
- Да у тебя, я смотрю, на уме одни задницы! А еще говоришь, что не гей!
- Ну, все! Капец тебе, малая! - говорит он, ставя поднос с нашим заказом на стол и надвигаясь на меня горой.
Мамочки! Что сейчас будет?
- Было бы тебе восемнадцать, я бы наглядно доказал, что не гей. А так, сейчас просто пойдем, рот тебе с мылом помоем, чтобы плохие слова не говорила! - хватает меня за руку и тащит из-за столика.
- Отпусти! Я буду орать! - упираюсь я. На нас уже косо смотрят, но ему, похоже, все равно.
- Ори!
Я, продолжая упираться, нащупываю сзади на столе поднос с заказом, сама не понимаю, как мне удается извлечь еду из коробки, но уже в следующую секунду я вмазываю горячий гамбургер в наглую рожу моего охранника. Он явно не ожидал, среагировал в самый последний момент, по сути, ухудшив положение тем, что из-за его дерганий я еще и проехалась по его лицу булкой. Гамбургер разваливается, на плечо Дениса падает котлета и салат. Пораженное лицо смачненько так украшает томатный соус, остатки блюда падают на пол, оставляя красный жирный след еще и на его белой куртке. Денис в ахере, я тоже. Мой ступор проходит первым. Не знаю, почему, но мне больше не страшно. Я плюхаюсь на диван, и так это расслаблено говорю:
- Ну что, Дениска, вот сейчас и проверим, гей ты или нет! Если нормальный мужик, то не будешь охать над испорченной курточкой, а если начнешь... тогда сам понимаешь!
- Ах ты ж мелкая сучка!
- Да! Еще какая!
- Пошли со мной!
- Куда?
- В "М" или "Ж". Выбирай сама, где отмываться будем!
- Сам отмывайся! Я чистая!
- А вот хрен тебе. Чтобы я сейчас отошел, ты сквозанула куда-нибудь, а я потом искал тебя? Нет уж. Пойдем! - снова хватает меня за руку и тащит к двери туалета. Затаскивает в мужской, благо народа здесь нет. Тормозит над раковиной.
- Давай!
- Ч-чего? - аж заикаюсь я.
- Мой меня!
- Да пошел ты!
- Ладно! Умоюсь я сам, - говорит он, собирает со щеки соус и облизывает палец, - блин, мой любимый гамбургер изгадила! - снимает куртку и дает мне в руки. - Стирай! Или твои царские рученьки на такое не способны? Из жопоньки растут?
- Ты снова про жопоньки?
- Нет. Я про ручки! Это ты слышишь только то, что не надо.
- Хрен с тобой! Давай! - хватаю куртку и иду к раковине. Будет тебе стирка! Открываю воду на всю и мочу безжалостно ткань.
- Ты что делаешь, идиотка? - подскакивает он, - на хрена ты ее всю намочила? Вот навязалось на мою голову убожество! Дай сюда! - отодвигает меня от раковины и отжимает совершенно мокрую куртку. Вид у нее печальный. Видимо, это был натуральный пуховик, и теперь пух сбился внутри мокрыми комками. Да и томатные разводы будет нелегко удалить. Похоже, это понимает и Денис, а дальше, то ли из-за моих слов про гея, то ли еще из-за чего, но он просто подходит к мусорному баку и заталкивает куртку туда.
- Пошли отсюда! Девочка-беда!
Возвращаемся за столик, садимся, молча кушаем то, что осталось от нашего обеда. Точнее я жую картошку фри, запивая латте, а Денис просто хмуро смотрит окно.
