Через пять минут мы оказываемся на одной из центральных улиц, которая кишит людьми и машинами. Притормаживаем на светофоре, и я не могу сдержаться. Просто не могу. Нас с четырех сторон подпирают машины.
Начался отсчет секунд на светофоре.
Двадцать семь секунд.
Ослабляю захват и пробираюсь пальчиками под серую футболку.
Кладу ладонь на каменный плоский живот, зарываясь в мягкие волоски вокруг пупка. У него ни грамма жира. Он в любом месте твердый. Черчу большим пальцем кружки по гладкой коже и прикрываю глаза от восторга. Мышцы под моими пальцами вздрагивают и напрягаются. Мой живот реагирует аналогично.
Десять секунд.
Его мышцы уже не дергаются, просто кожа покрылась мурашками.
Кусаю губу.
Быстро убираю руку, когда он предупреждающе газует на пятой секунде.
Снова крепко его обнимаю, и мы срываемся с места.
Через пять минут мы оказываемся возле какого-то клуба. Егор медленно спускается по улице и паркует нас между «порше» и «ягуаром».
— Слезай, — командует Егор, повернув ко мне голову.
Опираясь на его плечи, перекидываю ногу и спрыгиваю с мотоцикла.
Осматриваюсь по сторонам.
Это проулок Старой Москвы. У входа в клуб приличная очередь.
Мы пойдем туда?
Одетые, как бродяги?
У него в кармане уже минуту звонит телефон.
Егор быстро встает следом, на ходу снимая шлем, и достает из кармана телефон. Бросив взгляд на дисплей, после секундного колебания отключает звук и возвращает гаджет в задний карман джинсов.
Его лицо делается серьезным.
Брови чуть сведены, полные губы сжаты, отчего на щеках проступили желваки.
Прихожу в волнение, потому что весь его вид кричит о недоступности и каком-то внутреннем диалоге, в который мне никто не позволит засунуть нос.
Затаившись как мышка, наблюдаю за ним, снимая свой шлем.
Он наклоняется, чтобы забрать ключи из замка зажигания. Джинсы натягиваются на узких крепких бедрах. Вдоль его спины тянется глубокий желоб позвоночника. Это видно даже через футболку. Его джинсы подломаны внизу и это меня поражает. Неужели, есть ростовки, которые оставляют ему пространство для подломов?
Стоя ко мне спиной, он молча кладет свой шлем в сундук, закрепленный на багажнике.
— Ммм... а вертолета у тебя нет? — звонко выпаливаю первое, что приходит в голову.
Развернувшись, Егор протягивает руку и забирает у меня шлем.
— А что, мотоциклы тебе уже приелись? — спрашивает рассеянно, укладывая мой шлем рядом со своим.
— Эмм… нет... — смеюсь, доставая волосы из-под ворота куртки, и в шутку с долей правды интересуюсь у его широкой спины. — Ты много девушек на нем катал?
— Много, — коротко отвечает Егор.
—Ясно... — шепчу, не зная, что еще спросить.
Снова развернувшись, он пробегается по мне взглядом и резюмирует:
— Ты самая болтливая из всех.
Строю возмущенное лицо.
Что за абсурд?!
— Просто мне есть что сказать, — сообщаю ему очень гордо, постучав пальцем по своему виску. — У меня в голове мозг. И он работает, между прочим...
— А, ну извини, — усмехается Егор и берется за молнию на куртке, пытаясь снять ее с меня. — Это такая редкость.
Вцепляюсь пальцами в кожаные края, вырывая их у него.
Егор удивленно смотрит в мои глаза, на что я смущенно отвечаю, запахивая полы и практически обматываясь ими:
— Она теперь моя.
Темно-пшеничные брови ползут вверх, изображая что-то вроде «серьезно?».
Прячу глаза, закутываясь в куртку еще плотнее и еще упрямее. Я не отдам. Вещь доходит мне до середины бедра, а плечевые швы висят на локтях. Почему этот факт так меня будоражит? Потому что его тело крупное и сильное, но он им прекрасно владеет. Как и своими «хотелками». На самом деле он хладнокровнее многих. Я уже в этом давно убедилась.
