— Тебе точно двадцать? — вздыхает он.
— Да, а тебе сколько, пятьдесят? — радуюсь, нажимая на пластиковые ручки и делая “кусь-кусь” в его адрес.
Его губы улыбаются.
Воодушевляюсь.
— С твоей двадцаткой — да, — говорит Егор, снова протягивая руку.
Ему тридцать?
Смотрю на его раскрытую ладонь и обреченно делаю то, что хочется. Сопротивляться просто невозможно. Протягиваю свободную руку и прохожусь пальчиками по его ладони. Едва касаясь. Начиная от кожаного шнурка на запястье и до кончика среднего пальца. Он отдергивает руку, а я поднимаю на него глаза.
— Шершавая… — шепчу смущенно.
Кожа на его ладони загрубевшая.
Он не белоручка.
Моя веселость улетучивается, потому что его лицо мрачнеет. Черты лица становятся грубее и острее, а взгляд заставляет меня сглотнуть.
— Ты точно с ребенком сидеть приехала? — прохладно спрашивает он.
Это как ушат ледяной воды, который попал прямо мне на кожу.
Суетливо встаю и шепчу:
— Извини…
Запихиваю телефон в карман юбки и иду к двери, не оборачиваясь. Напяливаю сандалии, не застегивая, и ухожу, сдавленно пробормотав:
— Спасибо…
3. Глава 3. Егор
Провожаю взглядом оскорбленную невинность и спокойно возвращаюсь к делу.
Так-то лучше. Нефиг баловать. Я сейчас улыбаюсь?
Похоже на то. Потираю ладонь о бедро и снова смотрю на опустевший дверной проем. Что за чудо в перьях?
Хмыкаю сам себе.
Лицо у нее своеобразное. Можно и порезаться. Нос как наконечник у стрелы. И подбородок тоже. Забавно. Глаза красивые, пожалуй. Серо-зеленые, а соски у нее бледно-розовые, как и губы. Я ее сиськи даже сиськами назвать не могу. Это уж скорее грудки. Маленькие и округлые.
Ладно, проехали.
Цепляю плоскогубцами ушко бегунка, отгибаю его на миллиметр и достаю язычок. Готово.
Встаю, размяв шею, и возвращаю инструменты в коробку.
Куда она помчалась, дитя природы? В доме еще все спят, даже Глебыч.
Я же ее не прогонял. Она мне не мешала. Перегнул?
Ну, может и так. Поставил на место немного малявку нахрапистую. Не хочу ее руку на своем члене в следующий раз ловить. Я и отреагировать могу. Но я сюда отдыхать приезжаю, а не от юных девственниц с тощими упругими задницами отбиваться. Я уже не в том возрасте. В следующем году тридцатник стукнет.
Подхватив короб, тащу его на место. Дверца шкафа шатается, поэтому, чертыхнувшись, снова берусь за отвертку. Давно хотел подтянуть саморезы, но не был здесь пару недель. У нас четвертьфинал Кубка, осталось четыре игры. Самых напряженных. И после этого планирую отправиться на Бали. Недели на три минимум. Просто отдохнуть. Я забыл, когда последний раз трах*лся. А если и трах*лся, думал о следующей игре.
Это был тяжелый сезон.
Мне вообще по жизни везет. Еще в универе понял, что хочу играть в баскетбол, так что больше ни на что не отвлекался. То есть, на все остальное я просто забил. Попал в профессиональную команду в двадцать четыре. И сразу в основной состав. Ну, так я хорош, что поделать. Единственное что периодически беспокоит — то, что мой старший брат президент Клуба.
Он как наседка, а два сезона назад взял и продал меня в Америку на год. Его аргументы — команда должна постоянно обновляться, и если я сейчас не уеду, через два года ему придется убрать меня с концами. Может и так, но можно было хотя бы посоветоваться? Но он у нас все лучше всех знает. Поэтому я отпахал год на другом континенте. Погрузился в другую школу и нахватался нового опыта. Этот трансфер вообще из ряда вон. Не знаю, как он умудрился его организовать. В этом сезоне я вернулся в родной клуб как новичок. Ну не прелесть ли? В кармане звонит телефон. Подкинув в воздухе отвертку, снимаю трубку:
