— После чего? — медленно оборачиваюсь.
Прежде чем что-то сказать, парень подходит ко мне очень близко. Выдерживает драматическую паузу, во время которой я смотрю по сторонам. Никого как назло.
Черт, у меня нет времени слушать его бред. Мне к отцу надо успеть.
— Ты слышала.
— Чушь какую-то слышала. Полагала, что она мне послышалась.
— Ты не ослышалась. И это не чушь, — хмыкает. — Можем поговорить об этом позже. Вижу, у тебя что-то случилось. Ты плакала? — спрашивает вдруг серьезно, так внезапно переводя тему.
Слезы снова предательски прорываются после его вопроса.
— Да, я плакала. Но тебя это не касается, — сдавленно. Отстраняюсь немного назад, всем видом показывая, что мне не нравится его допрос. Властность в каждом его слове и движении, несмотря на то, что я ему ничем не обязана.
— Расскажи, что случилось, — тактично. — Что за проблема?
— Нет никаких проблем. Это не проблема. Это… — всхлипываю, — не твое дело! — передумала говорить. — Оставь в покое, говорю. Как мне еще тебе сказать, чтобы достучаться?
Срываюсь к дороге, но парень перехватывает меня. Не за локоть, а за плечи хватает, потом и за талию, когда я начинаю сопротивляться. Приподнимает с земли, прижимая к себе. И просто вот так держит! Словно ждет, когда я успокоюсь.
— Да не трогай ты меня! Поставь! Поставь на место!
Ставит, и я отскакиваю от этого ненормального. Неужели желание провести со мной время настолько велико?
— Я тебя не отпущу, пока не расскажешь, почему плачешь.
— Ты чего хватаешься?! — срываюсь на него громко. Это помогает даже. Кричу — и легче. — Ты правда не веришь, что я обращусь в полицию?
— А что я сделал? — пожимает широкими плечами парень. — Я беспокоюсь за тебя. Только и всего.
— Не надо за меня беспокоиться. Мы друг другу никто!
Ему неприятно это слышать. По его гримасе вижу. Конечно, он хотел бы стать ближе на какое-то время и пополнить полку своих трофеев. Не выйдет!
— Ладно, только успокойся, — пытается взять меня за руку, но я шлепаю по его, чтобы не смел тянуть ко мне свои грабли. — Ну чего ты в самом деле?! Что случилось, говори! — взрывается теперь он, а я в растерянности от его громкого тона.
Черт с ним. Пускай узнает.
— У меня отец в больнице. Мне надо к нему, ясно? А ты тратишь мое время! — обвиняю.
— Я тебя подвезу.
— Мне не надо, чтобы ты…
— А разве тебя кто-то спрашивает? — хватает за запястье и тащит в сторону своей машины.
Я не сопротивляюсь. Настолько уже подавлена и обессилена, что даже на слова больше нет энергии.
Косят садит меня на пассажирское сиденье рядом с собой и даже сам пристегивает. Очень спешит сесть за руль и выехать на дорогу.
— Какая больница? — я молчу. Но не потому, что капризничаю. Просто я в таком состоянии, что не могу найти сил даже рот открыть. Это состояние накрыло внезапно, оно пугает меня, но таковы последствия сильного стресса. — Милена… Я серьезно. Давай в больницу отвезу.
— Да… Хорошо… — и называю ломаным голосом адрес больницы, после чего Костя делает резкий поворот вправо.
— Вовремя сказала. Сейчас быстро приедем.
— Хорошо… — тереблю пальцами ремешок сумки, смотря в одну точку.
— А не поздно сейчас в больницу? Тебя пустят?
— Не знаю… Вообще, нельзя. Но мне очень нужно увидеть отца.
— Что с ним случилось?
— Вот скажи… какая тебе разница? — горько усмехаюсь.
— Слушай, ты на мне-то не срывайся. Расскажи просто. Может, легче станет.
— Не станет. Ни мне. Ни отцу, — как приговор. Это и есть приговор. Я только сегодня его осознала. Прокрутила все слова врача, его обреченный взгляд вспомнила... Обратный отсчет пошел.
