— Что, настолько серьезно?
— Да, — выдаю сухо и делаю судорожный вздох, прикрывая глаза.
Как представлю, что будет… так жить не хочется. Я потеряла маму. Не могу потерять и отца.
Однако я могу сколько угодно говорить о вселенской несправедливости, но ничего от этого не изменится. Я либо что-то сделаю, либо не сделаю. А я просто обязана что-то предпринять, чтобы спасти отца.
Но мне правда стоит вести себя поспокойнее. Это только мое горе. И раз уже этот навязался и подвозит, то не буду ему грубить.
— А конкретнее?
Вот же пристал.
— Мне не хочется говорить. Такой ответ тебя устроит?
— Не устроит, — хмыкает Костя.
— Но я все равно ничего не скажу.
— Ладно, я в больнице все равно услышу.
— Нет, — делаю резкий поворот головы, смотрю на профиль парня. — Ты со мной не пойдешь. Тебе там нечего делать.
— Тогда скажи.
— Мой отец очень болен. Вот и все. У него скоро операция.
— Это же хорошо. Сделают операцию, чем бы он там ни болел, и все наладится, — успокаивающим тоном заверяет меня Костя, и что самое дикое — его тон меня и правда немного успокаивает.
— Операция не скоро. А мы в очереди. Папе хуже становится, — горько всхлипываю, сама того не замечая, как выкладываю ему все.
— Да что у него?
— Опухоль мозга. Она… растет. Замедлить ее должны были лекарства, но… — кусаю нижнюю губу и отвожу наполненные слезами глаза.
Больше Костя до меня не допытывается. До самой больницы тишина в салоне. И вот сейчас время выходить. На каком-нибудь автобусе я еще тряслась бы и тряслась.
— Спасибо, — благодарю немного хриплым голосом, нащупывая ручку двери.
— Не за что, — мягким голосом отзывается. — Тебя подождать?
— Зачем?
— Я тебя потом домой отвезу.
— Я долго. Да и не стоит, — поджимаю соленые от слез губы. — Я… не поменяла своего мнения о тебе.
— У тебя сложилось какое-то особое мнение обо мне? — зацепляется за мои слова. — Я бы послушал.
Снова врубил хищника.
— Пока, — спешу выйти, пока мы еще до чего-нибудь не договорились.
Кое-как прорываюсь к отцу в палату. Мне разрешили на две минуты. Но я задерживаюсь на пять. Просто сижу на стуле и смотрю на родителя, что вырастил меня, всегда был рядом, и опять тихо реву. Дежурная медсестра чуть ли не за руку меня выводит.
Иду по коридору, еле плетясь, и понимаю, что легче не стало. Только хуже. Выть хочется. Свернуться в комочек и выть от бессилия, чем я, пожалуй, и займусь, когда вернусь.
Выхожу на крыльцо и застываю. Он не уехал. Ждет. В смартфоне своем что-то смотрит, экран освещает его лицо.
Я дергаюсь, собираясь улизнуть, пока он меня не увидел, но он словно чувствует меня и резко поворачивает голову в сторону окна.
9. Глава 9.
Костя видит меня через окно и сразу выходит из машины, обходит ее и уверенной походкой приближается ко мне.
Настырный же он. Такие ни перед чем не останавливаются. Уверена, что он такой во всем: и в отношениях, и на работе.
Стою на месте, даже не пытаюсь сбежать. В прошлый раз попыталась — оказалась схвачена.
— Увидела отца? — с сочувствием звучит его вопрос.
— Увидела, — киваю и вдыхаю поглубже свежего воздуха. Отрезвляет. Будто даже легче немного становится, но это обман. Отчаяние настигнет меня, как только я войду в квартиру и щелкну свет.
— Все хорошо?
— Стабильно, — засовываю руки в карманы пальто и утыкаюсь носом в шарф.
Мне не по себе смотреть в глаза незнакомцу, который вздумал со мной поиграть. Но я, пожалуй, на него больше не злюсь. Не то чтобы я простила ему вольность с поцелуем, но он все же, похоже, не совсем такой, каким я его видела.
