— Хорошо, — перевожу взгляд на малышку, улыбаюсь ей. — Перед сном приду прочесть тебе сказку, — и быстро ухожу в сторону своей комнаты, в которой, к счастью, прилагается небольшая ванная комната. Это так удобно.
Запираюсь у себя и, подойдя к большой кровати, падаю на нее спиной. Растягиваю губы в улыбке. Мне хочется улыбаться, хотя на душе грустно.
Поднявшись, я добираюсь до телефона, обнаруживаю два звонка от матери и несколько сообщений от подруг, которые еще ничего не знают. Узнают, когда приедут. Это должно случиться на днях. Думаю, выберусь на встречу с ними вечером.
В душе мне так хорошо, что выходить не хочется. Хорошо, что здесь нет ванны, иначе подвисла бы еще на дольше.
Выхожу, обернутая полотенцем и подхожу к окну, смотрю на город, который отсюда выглядит просто великолепно. Это почти центр, что тут еще сказать. Совсем другая атмосфера.
Раздает стук в дверь, когда мои волосы почти высохли, и я уже одета. Что-то мне подсказывает, что это Кирочка. Соскучилась, должно быть.
Открываю дверь перед малышкой.
— Привет! Отдохнула?
— Да. А что такое? — наклоняюсь. — Хочешь ко мне?
— Папа тебя зовет!
— Что?
— Он зовет тебя с нами ужинать, — берет меня за руку. — Пошли! — тянет из комнаты, что я не успеваю закрыть за собой дверь.
Это так неожиданно. Я успела перекусить перед его приездом и думала, что больше есть не стану.
Кира приводит меня на кухню, где хозяйничает ее отец. Видимо, только что приезжала доставка.
— Помоги мне, — заметив меня, говорит Егор Алексеевич, и я спешу к нему, чтобы помочь переложить свежую еду из контейнеров в тарелки. — А ты сбегай позови брата к ужину.
— Пап, он не пойдет.
— А ты скажи, что я сказал ему прийти.
— Хорошо! — и малышка убегает.
— Как тебе первый день? — интересуется мужчина, от одного голоса которого у меня мурашки по коже.
— Замечательно, — отвечаю я, а сама вспоминаю слова той женщины. О том, что он изменник, погубивший жену. Мне трудно его воспринимать человеком, который способен на такое. Хотя я не удивлена тому, что у него было много женщин. — Мы с Кирой отлично провели время. И спасибо… спасибо вам, что предложили мне эту работу. Мне все равно было нечего делать все эти дни до собеседования.
— Живешь с родителями? — спрашивает мужчина, проигнорировав мою благодарность.
— Эм… Ну да. Почти.
— Почти?
— С мамой и отчимом.
— Хм…
— Что?
— Почему не съехала? Уверен, что нет ничего приятного видеть мать с каким-то левым мужиком.
— А может он хороший и давно с мамой?
— По голосу так не звучало.
— Вы правы… — ухмыляюсь. — Я не в восторге. А не съехала почему… не хотела оставлять маму. Она связалась с этим мужчиной после смерти отца, что произошло относительно недавно. Вот я и была рядом, чтобы присматривать за ней.
Не знаю, почему ему все это рассказываю. Это его не касается. Все это очень странно. Но у меня раньше вообще никто не спрашивал про семью. Я и не хотела никому говорить. Стыдно.
— Это он сделал?
— Что?
— У тебя синяки на руке. Отчим тебя обижает?
Я вся цепенею, дышать становится трудно.
Ну нет, я не стану ему ничего говорить.
— Нет, — беру тарелки, несу их к столу. — Это я ударилась.
— Следы пальцев. Я же вижу.
В голове промелькивает мысль, что он сам такие синяки жене ставил. Вот и знает, как это выглядит.
Хотелось бы, чтобы это было не так.
Я не хочу видеть в нем злодея. Я отвергаю это всеми силами своей души.
— Не волнуйтесь за меня, — коротко смотрю на мужчину. — Все хорошо.
