Они не видели нечто поистине прекрасное...
— Нам как обычно! — почти выкрикивает Валера вошедшему вслед за нами официанту.
Едва тот оставляет нас, как друг тут же переключается на меня:
— Я весь внимание.
Медлю, фильтруя необходимый минимум информации для полноценной картины. Без излишеств. Проворный официант снова выныривает из-за шторки, оставляя мне еще немного времени на размышления. В моей руке появляется привычный бокал. Делаю хороший глоток.
— Ларка мне сюрприз к приезду организовала, — начинаю я неохотно, смакуя знакомый вкус. — Прилетел и обнаружил у себя дома девчонку...
— ...без памяти, — подталкивает мой рассказ друг.
— Не только. — Скептически выгибаю бровь. — Она еще и слепая.
Валерка присвистнул.
— Ну, повезло тебе, конечно. С сестрой.
— Мы это уже сто раз обсуждали, — отмахиваюсь от болезненного разговора, делая еще один большой глоток из квадратного рокса.
— Ладно. С Ларой все понятно. А с инвалидкой-то твоей за чем дело встало?
Стискиваю зубы и подаюсь вперед.
— Не называй ее так! — шиплю раздраженно.
Теперь это слово будто серпом по нервам. Уже и сомневаюсь, кто из нас на самом деле инвалид. Не я ли, мудак с извращенной версией синдрома Туретта, неспособный язык за зубами держать?
Друг примирительно поднимает руки:
— Окей-окей! Дело твое. Но я бы на твоем месте ее в интернат сдал.
— Жаль, что не ты на моем месте, — саркастично рычу я, отхлебывая обжигающую жидкость.
Чувствую, что мне становится легче. То ли повышающийся градус в крови делает свою работу, то ли опять это облегчение, что я не один такой бездушный, готовый выкинуть беспомощную девочку на улицу.
— Нужен другой вариант, — поглядывая по сторонам, произношу я.
— Например?
— Ей вроде в больнице напели, что все можно восстановить. Вот тебе надо узнать, как это сделать.
— Дружище, я скульптор тела, а не нейрохирург.
— В первую очередь ты врач! Значит, должен хоть немного шарить! Уж точно знаешь больше моего!
Валера, призадумавшись, откидывается на спинку дивана.
— Ты вроде ночью упомянул аварию?
Киваю молча.
— Тогда вполне вероятно, у нее в затылочной части сформировалась гематома, отсюда повреждение зрительного нерва и...
— Короче, Валер! — нетерпеливо требую я. — Ты знаешь, что с этим делать?
— Если бы глянул ее историю, то, наверно, ответил бы. А так только предположения. Но раз врачи сказали, что можно восстановить, плюс это последствия травмы, то они, возможно, уже предложили ей быстрое решение вопроса. Она что-нибудь говорила про операцию?
— Операцию? — Недовольно морщусь, вспоминая, как сам когда-то загремел на стол к этим мясникам.
— Ну, если шансы на восстановление есть, то оперативным методом процесс можно ускорить...
— Это платно? — тут же осеняет меня догадка.
— Ну конечно, — удивляется друг. — Кто тебе бесплатно такое возьмется делать?
— Тогда понятно, — выдыхаю я и снова хватаюсь за стакан.
— А мне вот ни хрена не понятно? — пытается влезть мне в голову друг.
— Да нет у нее денег, Валер. Иначе, думаешь, оказалась бы она в моем доме?
— О, бедолага. — Теперь приходит Валеркина очередь пить. — Эти бабы тебя с ума сведут.
— Точно.
Невидящим взглядом тараню полупрозрачную ширму.
— Отец спрашивал, что там с аукционом? Назначил дату? — подаваясь через стол, заговорщически интересуется друг.
Окидываю его уничтожающим взглядом:
— Я тебе уже говорил не заговаривать об этом в людных местах. Как и все остальные гости, твой батя получит рассылку. Когда придет время.
