Что ж она так – и официанткой, и поломойкой? Проблемы с деньгами? Или просто трудоголик?
С силой тру лоб, пытаясь избавиться от дурацких мыслей. Ну работает, подумаешь, мне какое дело? К себе больше не зазывал… Не знаю почему. Совестно, что ли. И злость берет. Отчитывала меня, как пацана шкодливого!
Отворачиваюсь, пытаясь сконцентрироваться на творящемся перед носом цирке. Девок уже вовсю тискают, под юбки лезут. Один из гостей смотрит на мажорчика волком – все-таки мордобою быть. Официантки крутятся вокруг столиков в надежде урвать чаевые… А у меня взгляд так и магнитит в сторону лестницы.
Мелочь утащила поднос на второй этаж.
Сейчас расставит там все, сервирует и спустится. Возможно, даже пойдет к этой компашке и наверняка меня заметит… Под ребрами тянет странное предвкушение, но проходит минута, вторая… еще пять…
- Дэнчик, ты, бля, охерел?! – взвизгивает мажор.
Я вскакиваю на ноги.
Только вместо того, чтобы двинуться разнимать вставших в стойку петухов, какого-то хрена направляюсь к лестнице на второй этаж.
Мелкой слишком долго нет. И это нехорошо.
***
- Нет!!!
Мой истошный визг затыкают пощечиной. Голова дергается в сторону, во рту с новой силой расцветает железистый привкус крови.
Я отскакиваю и крепче сжимаю нож, который успела схватить со стола.
По обнаженной коже бегут ледяные мурашки. Одна шлейка лифчика болтается, скулу печет, а перед глазами пелена слез, из которой выступают ненавистные до тошноты рожи.
- Только пикни, сучка, - шипит Виктор. – Зубы выбью нахер…
- Ага, выбей, - ржет Ростислав. – Когда сосать будет – не укусит.
А меня опять мутить начинает. Горло сводит тугим спазмом. Затравленно смотрю на брата, застывшего в углу. Он ловит мой отчаянный взгляд, щурится.
- Ребят…
- Заткнись, Ильюха, - обрывает Виктор. – Или вопросы есть?!
Ублюдок морщится, складывает руки на груди, но даже не пытается помочь.
- Не, ребята, - поднимается на ноги. – Меня от этой твари блевать тянет. А вы развлекайтесь.
И уходит. Просто хлопает дверью, оставляя меня один на один с нелюдями!
Господи, за что?! Где хоть капля сострадания?!
По щекам слезы градом, меня всю трясет. А на рожах моих мучителей цветут садистские улыбки. И в мутных глазах предвкушение забавы. Грязной, бесчеловечной…
Они ведь выследили меня! Снова!
Кидаю заполошный взгляд на дверь, но она закрыта. И не поможет никто… Сердце молотит о ребра так, что дышать больно.
От ужаса трясутся поджилки. Не переживу! Не сумею!
Виктор делает шаг в мою сторону. Поджарый, в белоснежной рубашке, на которой пятнами следы алкоголя и крови - мне разбили губы, когда я, сопротивляясь, пробовала кусаться. А потом выпустили побегать - ради забавы.
Но в закрытой ВИП-кабинке далеко не убежишь. И уроды это прекрасно знают.
Виктор снова шагает вперед, а я…
- Доставка! – слышится густой рык.
И в дверь грохают так, что она трясется.
Виктор тормозит, переглядывается со своим дружком.
- Кто... – начинают растерянно.
- Дверь откройте!
Боже, какой знакомый голос. Это же… В голове щелкает, и быстрее, чем я успеваю сообразить, из горла рвется истошное:
- Арс! Помоги!
***
Арс
- С-с-спа-си-бо… Я… Я.. с-с-сей-час…
Громкий всхлип обрывает бессвязное бормотание. Девчонку всю колотит, того гляди сердце встанет. А я, как баран, носовые платочки держу с бутылкой минералки и в упор не понимаю, что делать.
Утешать – это не мое! А вот рожу набить… Кулаки сами сжимаются, бутылка с минералкой жалобно хрустит.
