— Кыш, - шикает он на притихших потенциальных насильников, тех мигом сдувает, а передо мной присаживается на корточки. Внимательно смотрит. – Откуда ты тут мелочь пузатая?
— Меня Хаджаров привез, - задираю подбородок, чтобы совсем жалкой не выглядеть.
— Алик? – темные брови удивленно выгибаются. – На него это не похоже. Он девчонок сюда не таскает, обычно они околачиваются в клубе.
Вываливать все и сразу этому незнакомому парню не планирую, поэтому молчу. Наблюдаю за тем, как меня разглядывают с прищуром. Взгляд такой же магнетический, как у Хаджарова, и такой же жесткий. Только он все равно другой. Не скажу, что мягче, но я рядом с ним не чувствую ужасающего трепета в груди.
— Тебя как зовут? – снисходительный тон раздражает, ко мне явно собираются относиться как к неразумному ребенку.
— Рина. Я мне двадцать один, поэтому я не мелочь пузатая, - как-то обиженно по-детски смотрю на парня.
Он улыбается. Почти как Рома. И от этой улыбки все внутри сжимается от внезапного понимания, как же мне не хватает брата. Я столько дней пытаюсь выглядеть сильной, храброй, что никак не отражает на самом деле того, что внутри меня происходит.
— Глаза подозрительно блестят, не вздумай реветь. Я не умею утешать, - интонация тоже как у брата, когда он пытался быть участливым, но не знал, как правильно выразить свою поддержку. Это окончательно меня добивает и я, пряча лицо, начинаю рыдать.
— Эй, мелочь, не разводи тут сырость, а то будет плесень. Ты в курсе, как трудно ее вывести? – меня как-то неумело начинают гладить по голове. Неужели здесь нашелся человек, который проявил ко мне чуть-чуть больше такта, понимания и доброты. Реву еще громче.
— Да елки-палки, закрой ты краник, а то устроишь всемирный потоп! – под нос пихают что-то подобие носового платка. – Вытирай сопли и соберись. Здесь плакс не любят и всячески их задирают, а тебе нужно быть сильной.
Поднимаю голову. Шмыгаю носом. Мне вытирают лицо. Лицо парня так близко, что я вижу маленькие родинки у него над бровями. А еще шрам под глазом. И искривленный нос. Явно ломали, а выправить забыли.
— Спасибо.
— За что? – серые глаза вмиг становятся серьезными. – За то, что спас от изнасилованья? Или за то, что наматываю на кулак твои сопли?
— За все. Меня давно никто не утешал.
— Забавная ты, Рина. Рина? Правильно запомнил?
— Да.
— Держись ко мне поближе, и никто тебя больше не обидит.
— Правда?
— Обещаю.
12. 12 глава. Я найду тебе применение.
— Что с закрытой вечеринкой? – поднимаю глаза от документов на Амаля.
Он стоит возле стола. Последнее время немного витает в облаках. Либо чем-то озабочен, либо влюблен. Второе исключено, значит, первое. Причина его озабоченности – Рина. Он не упускает возможности выразить свое негодование по поводу того, что я девчонку закинул на тренировочную базу, где женскую особь видят по праздникам.
— Бронь подтвердили, предоплату внесли, - отчитывается помощник, поджимая губы.
Я вздыхаю, откладываю документы, складываю руки на животе и выжидательно смотрю, когда мне выскажут очередную порцию претензий. Амаль принципиально молчит, ждет, когда я сам лично спрошу о том, как там девчонка, о которой я за месяц толком не вспоминал. Опять тяжело вздыхаю.
— Что там с девчонкой? – тянусь к пачке сигарет, лежащей на столе, прикуриваю сигарету, откидываясь в кресле. – Жива? Парни ее еще не оприходовали?
— Над ней взял покровительство Малик.
