— Есть несколько правил в борьбе с противником: его нужно вывести из строя. Ясно?
— Угу.
Малышка принимает боевую стойку, выставляя руки перед собой. Взгляд ее блуждает по моей груди. Я стою, ничего не предпринимаю. Вижу, как она собирается с духом и с мыслями. Мне интересно, насколько она наблюдательна и сообразительна. Первый выпад делает резво и воинственно. Для девчонки вполне недурно, но я уворачиваюсь и некоторые выпады отбиваю.
В цивилизованном мире слабых не бьют. Им помогают. В моем мире нет разницы, кого бить. Никто никому не делает поблажек и послабление. Поэтому при очередной атаке, позволяю Рине приблизиться к себе, отбить удары и сбить ее с ног. Она падает на мат. Не спешит вставать. Мой удар не настолько сильный, чтобы загибаться от боли. Терпеливо жду, когда она соберется и вновь ринется в атаку.
— Чтобы обезвредить противника, нужно знать, куда бить, - наблюдаю, как Рина встает и вновь встает в стойку напротив меня. – Голова. Нужно бить в подбородок, - имитирую удар и заношу кулак за ухо. – Бей сюда. Можно сломать челюсть. Еще сюда, - ребром ладони касаюсь шеи, где расположена трахея. – Человек начнет задыхаться.
— Бей сразу в пах, - со смешком добавляет Малик.
— Это эффективно, если противник мужчина. Если женщина, бить в пах бесполезно, но можно в солнечное сплетение, - опять делаю ложный удар в точку между грудью и животом. Смотрю Рине в глаза. Она предельно сосредоточена.
— Поняла? – мой вопрос заставляет девушку посмотреть на меня. Хмурюсь. Почему опять во мне возникают странные чувства, когда я рядом с ней. Чувство похожее на дежавю.
— Давай потренируемся.
Отшагиваю и позволяю напасть на себя. Сшибаю Рину с ног, она проворно вскакивает. Ее движения не быстры, она явно пытается применить полученные только что знания на практике. Бьет туда, куда я только что ей сказал. Удары почти доходят, но я немного всегда отклоняюсь. Взглядом показывая, когда правильно, когда нет. В какой-то момент ловлю себя на том, что мне нравится эта демоверсия боя. Мне нравится видеть, как Рина с каждым ударом становится увереннее, бьет уже целенаправленно. Даже пытается ногами добраться до паха, но я сразу блокирую эти удары, откидываю ее на пол. Иногда хватаю ее, наношу удары то в подбородок, то в грудь. Ненастоящие удары. В эти моменты зрачки Рины расширяются, глаза становятся черными. И зависаю на долю секунды. Я ведь видел эти глаза. Где-то когда-то.
Замечаю, что малышка устала, хоть и не показывает этого. Она сгребает себя в кучу и нападает. В какой-то момент пропускаю удар, сгибаюсь, чтобы поймать ее ногу, неожиданно ее колено касается моей груди. Чувствую, как пугается. Резко подминаю под себя, и мы падаем вдвоем на мат. Я сверху.
Смотрим друг на друга, тяжело дышим. Замечаю, как учащенно пульсирует вена на шее. Темные волосы прилипли к взмокшему лбу. Рина не шевелится подо мной. Я чувствую изгибы ее тела, и они кажутся мне знакомыми. Более того, меня не покидает ощущение, что я трогал ее руками. Взгляд падает на полураскрытые губы. В груди что-то болезненное сжимается, во рту пересыхает. Я знаю эти губы на вкус. Не понимаю, откуда, но знаю.
Медленно приподнимаюсь. Подаю руку девушке, помогая ей принять сидячее положение. О том, что за нами наблюдает Малик, вспоминаю, когда слышу шорох в стороне.
— У тебя неплохо получается, - расстегиваю перчатки, стаскиваю их. – Но массу не помешает набрать, отработать технику, - встаю на ноги, кидаю перчатки Малику, который подходит к нам. – Займись ею.
