— Я уже договорилась с Таней. — Бабушка даже не смотрит на то, что мама хочет ей показать. — Время забронировано. Отказываться накануне записи неприлично просто. И вообще, волосы убрать наверх нужно.
— У Ники красивый, плотный волос. Ей будет очень хорошо такая укладка, посмотри только.
— Вы уже платье выбрали, Лада. Тряпка тряпкой. Стыдоба. Все как приличные люди придут в длинных, пышных платьях, а наша?!
Если ты не «баба на самоваре», значит, платье не нарядное — логика моей бабушки.
— Ну мам, Таня твоя еще мне прическу на выпускной делала, и я уверена, что в ее портфолио до сих пор ничего не изменилось. Сейчас в моде легкость, естественность, а не искусственные цветы в волосах.
— Где ж ты раньше такая умная была, а, Лада? Пока я Нику от ангины в десять лет лечила или как с ней в инфекционке лежала, когда ей только четыре исполнилось. Где ты все это время была? Очень просто появиться и строить из себя хорошую мать, когда ни черта сама ребенка не воспитывала!
Я все это время смотрю в окно. Данные разговоры происходят из раза в раз. Каждый мамин визит бабушка ее отчитывает, а та молча все это слушает.
— Знаешь что, мама! Я, конечно, ужасный родитель, но не позволю испортить моему ребенку праздник! Не нравится ей эта прическа, и платье с пайетками твое тоже не нравится.
— А может, бабка ей тоже родная не нравится?
Две пары глаз устремляются на меня. Я сглатываю. Смотрю на них и просто хочу сбежать. Подальше.
— Завтра в восемь я пойду к тете Тане, — выдаю без эмоций. — Вытру воду у бассейна, чтобы никто не убился.
С этими словами я выхожу на улицу через кухню.
— Ника, — мама хватает меня за руку уже во дворе, — тебе же не нравится эта дурацкая прическа.
— Не нравится, но ты через два дня улетишь, а мне с ней все лето жить. Она не раз припомнит.
Устало огибаю маму и вытаскиваю швабру из уличного шкафчика. Вытираю лужи и присаживаюсь на край шезлонга. Бассейн у нас маленький, два на три метра. Но даже за такой клочок, наполненный водой, суточную цену на жилье можно повысить.
Чувствую, что мама так и не ушла. Стоит на крыльце и смотрит в мою спину.
За воротами шуршат колеса. Слышатся хлопки дверей. Поворачиваю голову, когда открывается калитка, и устало прикрываю глаза.
— Не ждали? — Ян вальяжно заходит во двор, не без презрения осматривая территорию. — У вас даже личная лужа есть, — ухмыляется, стреляя взглядом в бассейн. — Ника, — взмахивает рукой, — я спешил. Очень хотел попасть на твой выпускной.
Его улыбка выглядит настолько гадкой, что я готова застрелиться.
7. Глава 7
Ян
Почти сутки в дороге. Мой личный цербер молчал на протяжении двадцати семи часов. Вцепился в руль и ехал с каменной рожей, даже в отеле, где мы останавливались, тупо стучал в дверь, что означало — выдвигаемся.
Наблюдаю за тем, как моя «тень» (всю дорогу он парится в черном костюме) вытаскивает из багажника чемоданы, и толкаю железную калитку.
Глупость сидит на шезлонге, мамаша ее тоже здесь. Семейка в сборе. Бабки только не хватает.
Бегло сканирую пространство. Двухэтажный дом квадратов на сто пятьдесят и крошечный двор с лужей вместо бассейна.
— …я спешил. Очень хотел попасть на твой выпускной.
Ника пялится на меня, словно я привидение. Я нарочно пропал с радаров на две недели, чтобы она успокоилась и внушила себе, что все будет хорошо. Не будет. Рано радуешься, Глупость. Очень рано.
Это прекрасный прием — дать своему противнику шанс зажить привычной жизнью, оставить в покое на какое-то время, и вот, когда его психика решит — ничего страшного больше не произойдет, появиться. Да погромче.
