Еще полчаса я лежала в постели, просто давая себе передышку, пока представилась возможность. Мыслями улетела домой, обняла Юльку и отца и...
Вот это «и» пугало пустотой и неизвестностью. Я не знала, что скрывает это «и». Дальше него мысли не пробивались, и это до чертиков пугало — я устала биться, бояться и терпеть неудачи. Лишь увязала хуже, как попавшая в охотничьи силки птица. Но и не биться не могла.
Нужно воспользоваться ситуацией и прощупать границы своей свободы, постараться отыскать телефон или компьютер, связаться с отцом, консульством и Аллахом, чтобы приструнил своих сыновей. Но еще нужно прийти в себя. Во мне что-то закоротило и отвалилось, внося диссонанс в душу и мысли. Какая-то жизненно-важная деталь болталась на хлипкой скрутке и грозила уйти в отрыв с какой-то частью меня. Важной, нужной, незаменимой. Мне просто необходимо немного тишины, пустоты в эмоциях и событиях, чтобы мысли упорядочились, а раскалённые и шипящие, как угли, нервы остыли, все части меня вернулись на места. Пока я чувствовала себя мешком деталей, сваленных как попало, конструктором лего, из кирпичиков которого нужно выстроить себя заново.
И я лежала на большой кровати, вдыхая прохладный воздух полной грудью и пропуская эту неожиданную свежесть через каждую клеточку своего тела. Казалось, сам мир вздохнул свободнее без моего черноглазого чудовища. И я тоже. И это редкое теперь ощущение безопасности и умиротворение затягивало, как зыбучий песок, убаюкивало тихим шепотом, обещало продолжаться вечно...
Села на кровати и потерла лицо — нельзя поддаваться, как бы ни было приятно это затишье. Как бы ни хотелось просто есть, спать и делать вид, что так и должно быть, и верить в это. Нельзя расслабляться.
Великое Чёрное море! Как я хотела упасть в подушки, закрыть глаза и не думать ни о чем...
— Деточка, вставай, я в столовую обед подам, — захлопотала, увидев, что не сплю, вошедшая Дамла.
— Спасибо.
Смахнув несуществующую пыль, женщина ушла, прикрыв за собой дверь. Я отправилась в душ. Смотрела, как стекала по ногам в трубы вода, и мечтала вот так же утечь сквозь пальцы Энвера, раствориться в мировом океане, собраться взбитой тучкой, пронестись над сушей и выпасть осадками в доме отца, окатив их с Юлькой своей любовью.
Всё делала через силу, бросая взгляд на неубранную уютную постель: одевалась, расчёсывалась, выкладывала из чемодана вещи и разглядывала их, будто видела в первый раз. Дежавю возвращало в день сборов в треклятую Турцию, только эмоции были другие. Тогда я светилось радостью и надеждой заработать, а сейчас свечусь от того, что таю, как та надежда. Меня осталось совсем немного. И эту малость надо как-то сохранить, чтобы у страшного «и» было продолжение.
Это разобранное состояние длилось весь день. Я лежала, тупо смотря на дождь, сидела на балкончике, лениво разглядывая тяжёлый туман, затянувший ладью ущелья и скрывший тот водопад, что я видела из башни — окна спальни и здесь выходили на ту же сторону, давая понять, что я «предсказуемая».
Меня хоть и не запирали, но стоило выйти в коридор, Дамла тут же появлялась в поле видимости. До меня не сазу дошло, что «везде камеры», брошенное Энвером, обозначает, что камеры ВЕЗДЕ. Но ведь не Дамла сидит у мониторов, значит, в доме есть охрана, и я всё ещё под неусыпным оком. Из дикого заморского зверька я превратилась в домашнюю кошку? Не слишком большая свобода, но я попробую ей воспользоваться.
