***
За день я выспалась, и когда Ризе застелила дождливая ночь, лежала в постели и думала, как найти кабинет Энвера, ведь он должен у него быть. Мне очень нужен интернет. Я уже тысячу раз пожалела, что не выучила телефоны русского посольства наизусть. То, что я не могла предвидеть, что попаду в клетку, оправданием не считала — я летела за границу, в мусульманскую страну, экскурсоводом! Да я номера всех послов в Турции должна была знать наизусть! А еще выучить азбуку Морзе, знать приемы самообороны, а не осанны йоги, и уж точно получше изучать методичку по оказанию первой помощи. Я злилась, что когда-то очаровалась романтикой востока, его сладостями и замками. Теперь я сама — сладость, живущая в замке восточного красавца султана с десятками невольниц, но радости от этого не испытывала. Я даже осмотреться не могла в этом дворце как следует...
К четырем утра я искрутилась так, что все белье вместе с махровым наматрасником сбилось в неряшливый ком. Я осмотрела спальню, но ни одной камеры не увидела. Про гостиную ничего сказать не могла, а вот в коридоре они были — как пить дать. Недолго поменжевавшись, решилась на вылазку — надеялась, что охрана в отсутствии Энвера расслабилась, убедилась, что я сплю, и тоже дрыхнет. Надела халат и носки и тихо вышла в коридор. Его освещал тусклый свет двух ночников. Я замерла, не поворачивая головы, осмотрела потолок и притолоку и едва разглядела мелку красную точку — камера. Смело пошла по коридору от двери к двери, уверенно, но тихо открывая их — на этаже оказались лишь такие же спальни. Ничего, что напоминало бы кабинет, не было. Что находилось на первом этаже, я уже знала: столовая, кухня, огромная гостиная, комнаты прислуги и, наверное, охраны — где ей еще быть?
Беспрепятственно поднялась по знакомой уже широкой каменной лестнице на третий этаж, и первая же дверь, которую открыла, вела в библиотеку. За кожаной тройкой — диваном с креслами — с квадратным столом между ними громоздился большой рабочий. И самое главное — на нём лежал ноутбук. Я рванула к нему, подняла крышку и нажала кнопку питания, от нетерпения приплясывая и кусая палец. Наконец, экран загрузки сменился… экраном входа для нескольких пользователей. Я схватилась за беспроводную мышку, не сразу вспомнив, что ее надо сначала включить. Но когда это сделала, матерясь сквозь зубы и прислушиваясь к тишине за дверью, облегчения это не принесло — все пользователи запаролены. Я чуть не плакала, тупо пялилась на турецко-английскую клавиатуру и не знала, что делать. Выключила и закрыла ноутбук, вышла из библиотеки. Следующая дверь была заперта, еще за двумя — спальни, ещё одна вела в комнату с тренажёрами.
Хотелось рвать и метать, неудачная вылазка, которая ещё неизвестно чем мне аукнется, не принесла надежды связаться с посольством. Я уже не таясь возвращалась в свою комнату: если камеры пишут — все равно увидят. Упала ничком на кровать и глотала рыдания — нельзя расширять трещину в психике, я и так уже не узнавала себя.
Потеряла счёт времени, отдавшись воспоминаниям о родном доме, отце и Юльке. Не отреагировала, когда в комнату с чистыми полотенцами вошла Дамла. Ожила, только когда в кармане её свободного платья зазвонил сотовый. Подобралась вся, но виду не подала.
— Доброе утро, — приветливо улыбнулась женщина.
— Доброе, — ответила, садясь на кровати. — Спасибо вам.
