- Почему этот придурок на меня орет?! – распыляется муж еще сильнее, не сводя взгляда с меня.
- Да ты…
Эмин успевает схватить Юру за шиворот, пытаясь повернуть его к себе, но вовремя дверь палаты открывается и входят Дмитрий Платонович с женщиной врачом, которая проводила мой осмотр.
- Что здесь происходит? – грозно спрашивает главврач.
Мужчины от неожиданности прекращают потасовку. Хотя Юра ее даже не собирался начинать. Он всегда спрашивает с меня. Что бы не случилось. А сейчас так я сама на себя стрелки перевела. Поэтому придется еще и дома с ним объясняться, почему, как и где именно я перебегала дорогу. В моем состоянии ходить-то уже тяжело. Но муж будет уверен, что я именно перебегала ее. Он вообще не верит, что мне тяжело, что мне периодически становится плохо. Смотря на других беременных женщин – родственниц или жен товарищей – считает беременность не болезнью, поэтому «нечего притворяться, а лучше полы протри».
- Этот идиот на меня драться кидается! – выкрикивает муж, подразумевая под «идиотом» чернобрового.
- Я не позволю кричать на женщину! – кричит турок, чем повергает меня в шок.
Ничего себе… А говорят, что для турецких мужчин женщина – это никто и ничто. Что она не имеет права выбора, слова, и вообще не человек.
- Вышли отсюда! Оба! – рявкает на мужчин Дмитрий Платонович.
Странно, но оба слушаются и, не спеша, правда, но все же выходят.
- Как вы? – интересуется моим состоянием главврач. – Вас не напугали мужские разборки?
- Меня? – будто доходит долго до меня смысл слов. – А, нееет.., - отмахиваюсь.
Все время потасовки между турком и мужем я сидела, словно вросла в матрас. Только сейчас понимаю, что ни разу не дернулась. Даже когда чернобровый схватил Юру за воротник рубашки. Мне кажется, что у меня ни один мускул на лице не дрогнул. Какое-то спокойствие сковало все тело…
- Значит так, Татьяна Викторовна, - начинает женщина врач, и я внимательно вслушиваюсь, - по результатам вашего дополнительного обследования мы никаких отклонений не нашли. Авария не повлияла на развитие детей, на ваше здоровье. Ваша рвота вызвана, скорее всего, неправильным питанием. Возможно, вы съели что-то сладкое или мучное. Может быть, выпили много воды. Остальное обследование проведем завтра.
- В каком смысле? – напрягаюсь. – Вы что-то недоговариваете?
- Нет. Мы все говорим прозрачно и ясно, - встревает Дмитрий Платонович. – Эмин Доган оплачивает ваше обследование и полное ведение беременности в нашей клинике. А также роды. Так что завтра, желательно с обменной картой, ждем вас утром у нас для сдачи анализов.
- Хорошо, - соглашаюсь как-то неуверенно.
- И последнее, Татьяна Викторовна, - продолжает главврач, - с самого начала беременности вам прописан половой покой. Вы его соблюдаете?
- Конечно! Мой муж понимающий мужчина.
- Очень на это надеюсь, - с неким скепсисом смотрит Дмитрий Платонович.
Через две минуты, переодевшись в свои вещи, выхожу из палаты. Юра смотрит на меня сердито. Турок грозно, но в глазах какое-то осуждение.
- Юра, поехали домой, - беру мужа под руку. – Вы ко мне никаких претензий не имеете? – обращаюсь к чернобровому. – Я имею в виду вашу машину.
Восточный мужчина на то и восточный, чтобы смотреть со злобой и исподлобья. Его черные брови нависли так, что вот-вот перекроют все лицо. Турок молчит. Не дождавшись от него ответа, тяну Юру к выходу.
- Кошмар какой-то! – ругается муж, как только мы выходим из клиники. – Через весь город теперь тащиться!
