Задумчиво посмотрев на меня большими зелеными глазами, она вновь разблокирует телефон и смотрит на фото ребенка. Я вижу, как дрожат ее губы и теплеет взгляд.
Она поднимает на меня глаза, полные печали:
- Мне тебя жаль…
Что? Ей меня жаль?
- Ты можешь, не веришь, но я говорю правду. Полина – твоя дочь. Посмотри.
- Что это?
Она протягивает мне свой смартфон. Разбитый дисплей отвлекает внимание. А на экране фото сменяют друг друга. Выписка из роддома: бледная, но счастливая Надя сжимает огромный конверт, а рядом только две женщины. Постанова!
Маленький желтоватый ребенок задумчиво смотрит в камеру, лежа в ванночке. Я должен повестись на это?
Ярко-розовый комбинезон, пухлые щечки и ясные голубые глаза. Серьезная девочка.
Последнее, что она показывает, коротенькое видео, на котором эта кроха, пыхтя, закидывает ножку и переворачивается с живота на спину. Фоном идет радостный голос Нади.
Поднимаю взгляд.
- Я должен поверить, что эта моя дочь? - протягивая телефон, бросаю холодно.
- Взгляни на нее, Саш. Она же твоя копия.
Неожиданно замечаю, что она называет меня «Саша». Даже в ту ночь, она не называла меня так.
Смотрю на нее скептически, но мне трудно скрыть эмоции.
- У массы людей темные волосы и голубые глаза.
- Но не у всех есть ямочки, просто посмотри на нее! – она снова ко мне разворачивает телефон.
На меня смотрит улыбающийся малыш, на щечках прорезываются озорные ямочки.
Сжимаю губы, боясь сказать лишнее. Мысли проносятся в голове. Неожиданно решение приходит само. Киваю, выдыхаю и говорю:
- Представим, что она моя дочь.
- Да, - в ее глазах загорается надежда. Наивная девочка.
- Почему ты сразу не сказала мне? Почему ты ждала... сколько ей?
- Три, почти четыре месяца.
- Четыре месяца, и ты объявилась только сейчас?
А вот сейчас в ее глазах разгораются недобрые огоньки. Но я пока не понимаю причины.
- Сейчас? Ты серьезно? – ее голос звенит от гнева.
Вполне серьезно киваю в ответ. Что ее так разозлило?
- Я пытаюсь поговорить с тобой уже целый год! Ты думаешь, я плакать в трубку собиралась все эти разы и молить вернуть меня обратно?
Да, действительно она звонила поначалу, часто звонила, но потом перестала.
- Откуда я знал, что ты собиралась мне сказать?! Если бы хотела – нашла бы способ!
- Ты игнорировал меня весь год, весь чертов год! А теперь хочешь из меня еще и виноватую сделать? Не выйдет!
- Ты о чем ты?
- За этот год я перепробовала все способы, какие только смогла придумать: я звонила тебе с разных номеров, отправляла заказные письма, курьеров, емайлы. Сегодня был последний шанс поговорить с тобой, поэтому я здесь!
Ее грудь высоко вздымается, зеленые глаза горят праведным гневом, из прически выбился локон и повис вдоль лица. Сдерживаю себя, чтобы не заправить его ей за ушко.
- Я… не знал, - прокручиваю в голове ее слова снова и снова.
Да, она звонила, часто, много. Но я постоянно добавлял ее в черный список. Но никаких писем я не получал.
Она наседает, воспользовавшись тем, что я запнулся:
- Да, сначала я просто хотела поговорить, все объяснить, попросить прощения. Но как только узнала о беременности, решила, что ты должен знать. Ты хоть представляешь, как больно и страшно мне было?
Она пытается давить на жалость и взывать к совести. Нет, птичка, этот номер не пройдет! Смахиваю оцепенение и сердито смотрю на нее:
- Повторяю, я не получал твоих писем. Ни одного. С чего ты решила, что я лично разбираю письма, которые приходят в отель?
