— Да, так его зовут, — отзываюсь не дыша.
— Там были протоколы и снимки. Я сфотографировала на всякий случай один из снимков, не знаю, зачем... Тебе показывать не стану, даже не проси, — бормочет, опустив взгляд. — Он мертв, Мия, — мрачно выдает Авелин.
Эти слова оглушают. Попросту добивают меня. В ушах звенит, а перед глазами все плывет. Окружающий мир превращается в унылую серую массу. Мне больно. Больно в груди. Будто вырвали сердце. Будто меня уничтожили. Тупо пялюсь перед собой, но ничего не вижу, а тело начинает заметно дрожать. Тим... Нет...
— Мне так жаль! — хнычет Авелин, бросается ко мне, обнимает за плечи. — Вот не хотела тебе говорить! — встряхивает, пытаясь привести в чувства, но без толку.
Умом все понимаю, но не могу пошевелиться, ни звука выдавить не могу.
Меня с головы до ног окатывает волной боли, отчаяния и немого ужаса.
Это шок? Возможно.
Девушка присаживается на широкий подлокотник моего кресла, крепко прижимает к себе, ласково гладит по голове, пытаясь успокоить, а меня начинает трясти.
— Покажи мне фото, — свой безжизненный голос слышу словно со стороны.
— И не подумаю, — отрицательно машет головой подруга.
— Покажи, Авелин, — сурово приказываю я.
А в сознании всплывают яркие картинки воспоминаний. Тим тянет меня в ресторан. Мы сидим за столиком, болтаем и смеемся. Ригер нависает над Тимом в том глухом проулке, прижав к металлическим прутьям забора. Он не мог... Он же не мог?
— Покажи сейчас же. Я хочу знать, как он умер. Его убили?
Вместо ответа Авелин сует дрожащую руку в карман. Достает свой мобильник. Поводив пальцем по экрану, медленно поворачивает его ко мне. И я вижу моего Тима. Моего лучшего друга. Он сидит чуть завалившись набок у треклятого забора, в той самой одежде, которая была на нем, когда я видела его в последний раз. Замечаю кровавые потеки, струящиеся из его ушей, рта и даже глаз. В углу снимка удается разглядеть время и дату. Тот самый день. Тот самый час. И мое затуманенное сознание уже знает ответ. Лиам убил его. Он сделал это. И приказал мне забыть.
Больше не плачу. Слез не осталось. Во мне вспыхивает ненависть. Она горит внутри, выжигает душу, плавит сердце. Грозит спалить меня дотла.
— Да, Мия. Так действует сила Альфы. Я видела такое и раньше, — подтверждает мои выводы Авелин. — Но только господин Ригер настолько силен, чтобы ею не просто дезориентировать, а... убить. Должно быть, он не смог взять силу под контроль, увидев истинную пару с другим мужчиной. А вообще, я сомневаюсь, что на свете существует хотя бы один альфа, у которого руки не были бы в крови.
— Разве это что-то меняет? Разве это оправдывает его?
— Нет, конечно нет!
— Так почему же дело об убийстве пылится в ящике стола Германа? — едва шевелю пересохшими губами.
— Это обычная практика. Если глава клана не желает давать делу ход, Герман решает вопрос. Они сами себе закон, Мия. Этот мир принадлежит им. Здесь ничего не поделаешь, — тяжело вздыхает подруга.
Медленно поднимаюсь на ноги. Вытираю влагу со щек, опускаю руки по швам, крепко сжимая ладони в кулаки.
— Мне плевать, — произношу твердо.
— Что, прости? — Авелин тоже встает.
— Мне плевать, кем он себя возомнил. Богом, вершителем судеб или кем-то еще... Я ухожу. Не останусь здесь больше ни на минуту, — отрезаю решительно и покидаю беседку.
Иду к особняку так быстро, как только могу. Сама не знаю, что буду делать дальше, но делать что-то нужно! Слышу позади быстрые шаги Авелин. Она берет меня за запястье и резко разворачивает к себе.
