И я с ужасом поняла, что агрегат внутри, едва опавший, снова наливается кровью.
– Нет! – с ужасом прошептала я, а Тилори́н улыбнулся, не щуря глаз, из-за чего улыбка походила на гримасу маньяка.
– Да, моя сладкая самочка, – прошептал он в ответ и опять полез руками к моей груди, пользуясь тем, что я цепляюсь за его предплечья, боясь воды.
Потом поднял руки к своему лицу, по очереди полизал пальцы, а после слюной принялся тереть мои соски, сам сгорбившись ко мне и почти касаясь носом носа.
– Тебе понравилось? Понравилось, моя сладкая? Хочешь, я отымею тебя ещё? – шептал он, похоже, уже не сознавая, что говорит, а зрачки опять расширялись.
Пенис загулял внутри, наливаясь кровью и становясь всё твёрже. Семя во мне забултыхалось, и вокруг ног поплыла белёсая слизь, потому что его было слишком много.
– Тилори́н, прошу, не надо! – взмолилась я, цепляясь за его предплечья, но теперь ещё и оттого, что силы начали меня покидать.
– Ты запомнила моё имя! – радостно улыбнулся он, не прекращая двигаться внутри.
Щупальца сдавливали ноги, но не сильно – на грани дискомфорта. Впрочем, ощущение беспомощности никуда не делось, потому что фиксировали они жёстко, и даже будь у меня возможность сопротивляться, я бы не смогла вывернуться и не дать ему вжаться в себя до яичек в очередной раз.
А он старался, наддавал вся чаще, увеличивая амплитуду, я даже чувствовала, как внутри меня упругими краями головка проходится туда-назад. Неотвратимо, мерзко, настойчиво.
В какой-то момент Тилори́н отодвинулся и взглянул вниз, давая и мне посмотреть на силуэты наших гениталий. И я увидела, как он имеет меня, подбрасывая яички, а затем отстраняясь на почти полную длину пениса. Я такое раньше только в кино видела. В том самом, которое на видеокассете без названия, спрятанной на верхней полке. И не думала, что такое будет происходить со мной. Во всяком случае, не так открыто, не так грязно. И не так быстро, будто он куда-то опаздывал и старался кончить в меня скорее, чем кто-то меня заберёт. Будто терпел и наконец дорвался, пытался насытиться.
– О-о-о-ох-о-о-о, – простонал он, запрокидывая голову, и вжался в меня опять, а я почувствовала, как он кончает во второй раз.
Теперь судороги, бившие его член, ощущались отчётливее. Я чувствовала, как он раздувается от основания, пропуская очередной плевок спермы из яичек до самой головки, чтобы выстрелить внутрь меня так глубоко, как только может. Он ещё и чуть надавливал, вращая бёдрами, чтобы семя заходило глубже.
Я чувствовала себя грязной. Даже несмотря на то, что находилась в воде. Грязной, изнасилованной и беспомощной.
Тилори́н сжал мои запястья и опять развёл их. Изогнулся, глядя на мою покрывшуюся мурашками грудь и чуть запыхавшимся голосом сказал:
– Я хочу полизать твои сосочки. Они у тебя такие красивые. Я всё утро не мог насытиться.
– Ты изнасиловал меня утром? – спросила я, не чувствуя сил сопротивляться.
Тилори́н поднял на меня взгляд и с улыбкой ответил:
– Ну конечно же. Я выловил тебя, спас, такую сладкую, такую нежную, такую скользкую тёплую писечку, и поскорей перетащил сюда, где потеплее, чтобы ты не замёрзла, пока без сознания. А одежду разорвал, чтобы не мешала. Зачем она нам? Она здесь больше не нужна. А потом раздвинул твои ножки, – он опустил взгляд вниз и жарко выдохнул: – и понял, что я хочу кончать туда поглубже бесконечно. Очень много. Просто хочу, хочу эти сладкие складочки, чтобы мой хер в тебе был, чтобы тебя такую тёплую иметь…
