Рифей внимательно посмотрел на него и сухо спросил:
– И давно вам эта мысль в голову пришла? Не иначе, как за его светлостью шпионить собрались? – Казначей угрюмо молчал. – Если вы забыли, любезный друг, это глава государства. А вы, будто за мелким вором…
– Перестаньте.
– Да еще моими руками. Надо будет – возьмете из замковой охраны.
– Я хочу знать, будет ли исполнена моя просьба, – повысил голос Вельгер, – раз уж вы сами догадались о ее содержании.
Тот встал с места.
– Казначей – второй человек княжества, я вынужден подчиниться. Но желаю, чтобы вы обманулись.
– Знали бы вы, как я этого желаю, – Вельгер пошарил в недрах книжных башен, отыскал серебряный колокольчик и позвонил, – приглашаю вас к обеду.
– Простите, я вынужден откланяться, – сдержанно ответил Рифей.
– Оскорбились? Зря…
– Разрешите не отвечать, – Рифей гордо поклонился, – вечно ваш покорный слуга. – С этими словами он покинул зал.
Все дальше продвигался отряд вглубь Эрея, и все сильнее менялись окрестные места. Равнины холмились, убегали вдаль зелеными волнами, и уже по-горному вздымались у самого окоема. Дорога, прежде прямая, как стрела, теперь извивалась, набрасывая петли вокруг каменных курганов. Глубже западали речные долины, реки бурлили и взбивались в пену, сжатые обрывистыми берегами. А как легли на землю длинные тени, солнце коснулось зубчатой каймы на горизонте, проезжая дорога кончилась. Вместе с ней за последним верстовым столбом Большака кончились и королевские земли.
В приграничном селе, наполовину эрейском, наполовину люмийском, трактирщик отметил подорожные «господ путешествующих по своим надобностям», смахнул в объемистый кошель несколько монет проездного сбора и поднес по чарке вина на посошок.
– Счастливого пути господам до дому, – он собрал кружки на поднос. – При случае милости прошу.
За тыном путники сбавили ход, потом вовсе спешились: верхами здесь ехать было опасно. Тропа сужалась и круто шла в глубокую долину, где по склонам уже зажигались вечерние огни.
– Вот мы и дома, ваша светлость, – сказал старший граф. – Добрались без приключений, с чем всех и поздравляю.
Расин боязливо глянул вниз:
– Высоковато… Ноги не переломать бы в потемках.
– Спускайтесь уже, – бесцеремонно вмешался Леронт. – До вас не ломали.
– Вас забыл спросить!
Тропа вывела к каменному мосту в три арки, высокому, старинному и замшелому, который звался Княжеским. Здесь и начиналось княжество Люмийский анклав.
Наверху догорал день, а в долине лиловым ковром стлался вечер. Снизу пахнуло дымком. Огоньки по склонам сбегали к реке, мигая и будто перешептываясь. Расин прислушался и понял, откуда брался этот звук: долину наполняло тихое журчание ручьев и водопадов, спрятанных в сумерках.
Здешний край так и называли – Галартэн. На старом люмийском языке «дол тысячи рек».
…Ночь близилась, монистами звенели ручьи, и весь в искристом серебре тихо задремывал Галартэн. Солнце село за горами, и закатные облака медленно догорали в темнеющем небе. Над вершиной, закрывавшей долину с востока, зажглась первая звезда.
В журчание рек вплетались голоса поселян, и звучали над Галартэном песни. Смолкнет одна – на другом конце затянут другую.
– Так здесь и живут, – сказал Леронт. – Казначея земля, а он хозяин, каких поискать. Когда-то и золота было, как говорили, ковшом не вычерпать, да и сейчас не бедствуют, – он прислушался к отголоскам песни. – Сейчас тихо, а после святого Родена певчая неделя начнется, так над долом звон стоит. Осторожнее с вином, ваша светлость.
