С тех пор как он пришел работать в «Кингдом», у них без конца происходили стычки. Джей ее провоцировал, но он был умен и проницателен, и очень часто его замечания били прямо в цель. Постепенно Джорджия привыкла полагаться на его суждения.
И вот теперь он ее предал. Дура!
Ей не следовало доверять этому очередному выдвиженцу отца. Но, по крайней мере, она не была им очарована. Или обручена, как с Ридли.
Все заговорили разом. Роберта была взвинчена до предела и напоминала при этом прекрасную богиню мести.
– Интересно, а кому предназначена у тебя я по бартеру?
Но Кингстон ей не ответил.
Лицо Черис было бледным как полотно. Она что-то говорила, но Джорджия ничего не слышала.
Сегодняшний день обещал стать «лучшим» днем в ее жизни.
– Отец… – Голос Джорджии прозвучал высоко и тонко.
Она редко называла его отцом – и никогда на работе. Кингстон ненавидел слезы, к тому же два года назад она уже исчерпала свой лимит.
Джорджия уперлась взглядом в фотографии на стене. Это была работа Черис. Роберта занималась рекламой. А она сама хорошо разбиралась в производственном процессе – от начала до конца – и знала, как получить миллионы от запуска каждого нового продукта.
Неужели отец не понимал, насколько незаменима она для «Кингдома»? Неужели его никогда не интересовало, почему они с Норманом так часто могли играть в гольф?
Единственным способом привлечь его внимание было обратиться к логике и здравому смыслу.
Джорджия сделала глубокий вдох:
– Кингстон…
Да, так значительно лучше – теперь отец точно ее слушал. Но он даже не посмотрел на нее, все его внимание было сосредоточено на Черис.
– Скажи, а Адам Фордайс уже дал свое согласие? – спросила она.
Кингстон улыбнулся:
– О да. Фордайс – влиятельный человек, и для него важно сделать правильный выбор. Джорджия подходит ему просто идеально.
Джорджия не верила своим ушам. Вот о чем он думал все эти годы… Он ожидал, что она будет… Кем? Идеальной женой?
– А что, если мы не пойдем на это… безумие? – Черис прижимала к груди блокнот, закрываясь им словно щитом.
– Если кто-то из вас откажется поставить интересы «Кингдома» на первое место – и доказать мне свою преданность, – то автоматически лишится права на свою долю акций, очистит свой стол и выйдет из здания в сопровождении секьюрити. – Взгляд Кингстона был холоднее, чем лед на Гудзоне в середине зимы. – И больше никогда не будет иметь доступа ни в мой бизнес, ни в мой дом.
На мертвенно-бледном лице глаза Черис казались черными дырами.
– Я не собираюсь участвовать в этом безумном плане. Можешь разделить свою долю между Ро-бертой и Джорджией, – сказала она и, встав из-за стола, пошла к двери. – Я выхожу из игры.
Джорджия ощущала невероятное опустошение. Ничто не могло заставить отца гордиться ею. Даже если бы она не лишилась памяти в ту ужасную ночь два года назад, когда обнаружила Ридли в постели с другой женщиной. Даже если он и называл ее совершенной.
Не в силах сдержаться, она выпалила:
– Ты не можешь поверить, что я могла бы управлять «Кингдомом». Да, Кингстон?
– Он думает, что ни одна женщина не может управлять его драгоценным «Кингдомом», – усмехнулась Роберта.
Но Джорджия не ответила на ее улыбку. Она была ошеломлена и чувствовала себя униженной.
– Что, он думает, мы здесь делали все эти годы?
Роберта пожала плечами:
– Кто знает? Он всегда считал женщин чем-то вроде декорации.
– Это неправда!
Роберта пристально посмотрела на нее и пожала плечами:
