— А мы сейчас с тобой разыграем небольшое шоу.
— Шоу? — не понимаю, что имеет в виду этот псих.
— Ты сейчас гениально сыграешь на камеру, — встает с места, достаёт из-под стола фотоаппарат. — Ты хорошая актриса, Александра? — вкрадчиво спрашивает он, обходит кресло и встает позади меня.
— В каком смысле? Что ты от меня хочешь?
Чувствую, как он упирается рукой в спинку моего кресла и наклоняется. Так близко, что я чувствую его дыхание над ухом.
— Сыграй мне жертву? Маленькую, уязвимую, напуганную и очень беззащитную.
— Зачем? Чтобы маму хватил инфаркт? Нет!
Я хоть и дура, но не идиотка и понимаю, что он задумал. Засовываю руку в карман, нащупывая осколок зеркала. Дёргаюсь, проливая чай, когда мужчина хватает меня за кофту и одним рывком разрывает ее по шву, оголяя плечо.
— Только от тебя зависит, будет ли наша съемка гениальной игрой или реалити-шоу.
9. ГЛАВА 8
ГЛАВА 8
Александра
— Я не буду ничего изображать! — хочу подняться с места, но мужчина надавливает мне на плечи, вынуждая сидеть. Выхватывает из моих рук чашку чая, расплёскивая содержимое, и оставляет ее на подоконнике.
— Давай ты забудешь слова «нет», «не буду», «не хочу». И станешь делать все, что я говорю, — вкрадчиво шепчет мне на ухо, отодвигает мои волосы, обнажая шею. — Будешь покорной и послушной девочкой.
Сглатываю, задерживая дыхание. Я не дам сделать эти чертовы фотографии. Пусть только попробует заставить. Сжимаю в кармане осколок стекла, готовая в любой момент им воспользоваться.
— Александра, — тянет мне на ухо. Отпускает меня, обходит кресло и садится с камерой передо мной на корточки. — Волосы на лицо, опусти голову! — командует, словно у нас фотосессия. Ничего не делаю, упрямо сжимаю губы, смотря на него с ненавистью. Камера щелкает, вспышка ослепляет, щурюсь. — Александра, мы все равно это сделаем, не по-хорошему – так по-плохому. Не доводи до греха, кошка! — злится, понижая тон, опять вспышка.
— Нет! — вырывается у меня, улыбаюсь, насильно растягивая губы. Я не буду жертвой! Он тянет ко мне руку, хватает за скулы и сильно сдавливает.
— Саша-а-а-а-а, — хрипло растягивает, смотря на меня черным, нечеловеческим взглядом. Огонь в его глазах потухает. Оказывается, черный имеет оттенки. Теплые, горячие и бездонно холодные, словно вязкая жидкость омута. Вдавливает пальцы, больно впиваясь в кожу. Морщусь, и тут же щелкает камера. Дергаюсь, пытаясь вырваться, волосы разметались по лицу, опять вспышка. Накатывает злость, вместе с истерикой. Я не хочу! Не хочу!
— Отпусти меня! — шиплю, толкая его в грудь. Вновь вспышка. Я же прямо сейчас даю ему эмоцию, которую он требует. Колочу кулаками в его грудь, всхлипываю, пытаюсь соскочить с места, но меня грубо толкают назад.
Вспышка.
Вспышка.
Вспышка.
Она доводит меня до безумия. Ненавижу этого ублюдка!
Он вновь тянет ко мне руку, хватаюсь за нее, расцарапывая его кожу, снова ломая ногти.
— Не трогай меня! — кричу в истерике, не в силах себя контролировать. Я словно рехнулась, меня кидает в дрожь. — Иди на хрен, больной ублюдок!
Вспышка, еще и еще!
Он справляется со мной одной рукой, а второй продолжает фотографировать.
— Успокойся! — рычит мне в лицо. Глаза бешеные. Смертельный взгляд, мороз по коже. Но мне уже все равно. Я тоже не совсем нормальная и, если меня довести до истерики, начинаю исполнять вещи, теряя инстинкт самосохранения. По мне, лучше умереть, чем быть жертвой.
