- Ну вот так. Я в нее влюбился с первого взгляда. Нам по двенадцать было, мы всей семьей приехали тогда к Морозовым на день рождения. Отец начал вести с ним дела, ну и… Короче, увидел ее, и все.
- А она… Знает?
- Конечно. Все наши знают. Но сердцу, как говорится, не прикажешь. Я для Дашки только друг.
- С которым она спит!
Витька пожимает плечами.
- Она сама ко мне пришла, попросила лишить ее девственности, представляешь? - он усмехается, тянет кофе через трубочку. - Типа мы же друзья. Она боялась боли, ну и вообще… Не хотела казаться непродвинутой перед своим парнем.
- Это кошмар какой-то, - я откидываюсь на спинку стула, запуская руку в волосы. - Зачем ты согласился?
Витька снова пожимает плечами. Он вообще весь как будто съежился, чувствуется, что ему крайне некомфортно это обсуждать. И я ценю то, что он все-таки говорит.
- И ты до сих пор ее любишь?
- Люблю, - он снова усмехается, отставляя свой стаканчик. - А она до сих пор считает меня другом, с которым можно время от времени перепихнуться.
Витька смотрит на часы и добавляет:
- Мне ехать надо, Ли, скоро встреча с отцом. Я надеюсь, ты не держишь на меня зла.
Я поднимаюсь следом за ним и обнимаю. Хочется как-то утешить, подбодрить, но у меня не находится слов, потому вкладываю это все в объятия. Он хлопает меня по спине.
- Не будь к ней строга, - замечает Витька. - Дашка всегда старается выглядеть счастливой, но на самом деле там далеко не все радужно.
Он уходит, я падаю обратно на стул, некоторое время пялюсь в стену, потом начинаю есть чизкейк.
Внутри меня раздрай. Все это как-то… слишком. Как будто я и впрямь жила в другом мире, а сейчас все вдруг стали срывать маски, и реальность оказывается совершенно не той, что представлялась мне. И я не знаю, что с ней делать. Потому что люблю этих людей, но как общаться в свете новой информации - не представляю.
Достаю мобильник, от Дашки - ничего. Конечно, Витя прав, не может человек только радоваться по жизни. Несмотря на то, что подруге повезло в материальном плане, у нее есть свои проблемы. Ее мать развелась с отцом, когда Дашке было восемь.
Подруга осталась с мамой, но ее воспитанием мало кто занимался. Мать быстро вышла замуж второй раз, родила ребенка. Дашка существовала фоном, предоставленная сама себе. Если ко мне предъявлялась куча требований, то к ней только одно: чтобы не мешала.
Отцу она тоже по большому счету была не нужна. Он давал деньги, на том их отношения и заканчивались. Полностью устроил ее жизнь: учеба, квартира, машина, работа - и считал, что этого достаточно.
Дашка старалась быть счастливой всем назло. Прятала свое одиночество, но оно все равно прорывается наружу.
Я потираю лицо руками. Все как-то слишком сложно. В пятнадцать, кажется, было проще, чем сейчас.
На улице, помедлив, иду в сторону центра. Нужно время остыть, подумать, осознать. И мне, и подруге.
Я не замечаю, как сворачиваю на улицу Жукова, и торможу за несколько метров от знакомого внедорожника. Зачем-то оглядываю дома, словно всерьез намереваюсь угадать, где живет Дэн. Вот он бы точно ничего хорошего не сказал про эту ситуацию. Для него мир делится на черное и белое, судя по присущей ему в разговоре категоричности.
Понимаю, что топчусь на месте уже минут пять, закатив глаза, решительно иду вперед. В этот момент и распахивается дверь подъезда, из которого появляется Дэн. Я снова останавливаюсь, слежу, как он быстро спускается по ступенькам крыльца, щелкая на кнопку сигнализации. На нем футболка и легкие хлопковые брюки бежевого цвета. На глазах солнечные очки, волосы приподняты и немного влажные, видимо, не так давно вышел из душа.
