— Ты готова? – его карие глаза внимательно осматривают мой наряд, сегодня мы в одной цветовой гамме: чёрное платье миди, чёрные замшевые туфли на каблуках, шляпка с вуалью, в руках тереблю очки.
— Да, – совершенно не хочется говорить. Эмин кивает в знак того, что услышал, распахивает дверь шире. Минуту смотрю в дверной проем, как на новый путь во что-то неизвестное и страшное, где я буду совершенно одна, без чьей-либо поддержки.
— Я буду рядом, – слышу его тихий голос, поднимаю на него глаза. Понимаю, что Эмин имеет в виду сегодняшний день, но так хочется, чтобы это «буду рядом» длилось всю жизнь.
— Спасибо, – единственный ответ, который могу произнести без каких-либо эмоций, поднимаю подбородок вверх и прохожу мимо Эмина.
Люди. Толпы людей: знакомых и незнакомых лиц. Всё подходят и говорят банальные слова соболезнования, некоторые пытаются разузнать о дальнейшем будущем, акцентируя внимание на фирме отца и на мне как на потенциальной невесте, но быстро замолкают, не выдав и двух связанных между собой предложений, едва посмотрев мне за спину. Эмин все время стоит позади как личный телохранитель: не близко, чтобы никто ничего не подумал, но и недалеко, чтобы его взгляд видели любые искатели беседы со мною.
— Горе-то какое, так рано уйти из жизни, толком её не прожив, – причитает мамина сестра, тётя Зина.
Она приехала вчера рано утром, с петухами, наверняка, уже успела поругаться с Галиной Ивановной, пригрозив той увольнением, возмутиться большим количеством охраны, что оставил Эмин, приказав пропускать в дом только по предварительному с ним согласованию. Подружкам тоже пришлось пройти этот пропускной контроль, правда посидели они у меня недолго: собеседник из меня был не ахти, а они не умели долго грустить.
— Надо тебе срочно выйти замуж за порядочного мужчину, который возьмёт бизнес Стаса в свои руки, – понижает голос моя родственница, – а то сдаётся мне, этот чурка имеет виды на тебя и на фирму.
— Тётя Зина, – устало произношу и снимаю очки. Мы сидим на складных стульях перед вырытыми ямами и двумя гробами, люди нескончаемым потоком идут к нам, я лишь успеваю кивать головой на каждое обращение к себе, отчего уже дико болит шея.
— Этот чурка, как вы выразились, взял на себя всю организацию похорон, занимался бюрократией, пока вы торопливо ехали ко мне из Воронежа, – говорю с легким укором на «спешку» своей родственницы. – И ещё, к вашему сведенью, папа сам лично завещал Эмину управлять компанией, если с ним случится что-то непредвиденное.
— Это все влияние Шахида, не зря Бог и его отправил на тот свет! Все же я советую тебе срочно заняться вопросом замужества. Мой Паша приедет завтра, думаю тебе стоит с ним поговорить на эту тему, как-никак кузены! – выразительно двигает бровями, а мне хочется рассмеяться ей в лицо и сказать, что я с ее Пашей даже за одним столом сидеть не стану, ибо он самый настоящий тупица.
Двоюродного братца не желаю видеть не только возле себя, но и вообще в своем доме, последний раз мы пересекались лет восемь назад, и он назвал меня белобрысой поганкой. Тетю тоже хочется отправить обратно на периферию.
Самый трудный момент сегодняшнего дня смотреть при погребении, как работники кладбища равнодушно швыряют лопатами мокрую землю на лакированные крышки гробов, моральных сил не хватает, хочется накричать на них, чтобы не были так бесчувственны.
