Катя уже не улыбалась.
Она на него обиделась.
«Какой он глупый. Ничего-то он не понял. Объясняй ему. Нет, чтобы догадаться с полуслова».
– Митька, прекрати. Я к тебе не за этим пришла. Мне уже поздно бегать по ребятам. Там родители у них и всё такое. Сбегай. Пошепчи на ушко, пускай знают и готовятся к девяти часам. Пускай соберут поесть. И он очень просил принести любого курева. Утащат там пускай. Ага?
Митя вцепился в чёрный обруч руля и замер на сиденье водителя.
Митя сорвался с места: он в один миг водворив стекло на прежнее место, соскочил на землю, шибко бухнул дверью, запер её и, сказав: «Ага. Побежал!» – умчался.
«Вот и ладно, вот и славно», – подумала Катя.
Она смело пошла в избу и стоически приняла пытку мамой, бабушкой и дядей Серёжей из села Житнино.
Где-то за печкой стрекотал сверчок.
Глава третья
Попытка разоблачения
14 дней назад (13 июля, четверг)
Во вторую ночь, проводимую посреди кукурузного поля, Боброву спалось так же плохо, как и в первую. На то были веские причины. Они не только мешали ему наконец-то отоспаться всласть, но и таскали-мытарили его вдали от обретённого укрытия весь остаток дня.
Он и без того переживал, сомневаясь, правильно ли он поступил, попросив незнакомую, к тому же совсем маленькую девочку, принести ему напиться? В тот раз всё обошлось. Правда, объявился, как будто специально, как будто умышленно, пацанёнок по имени Борис. Вполне взрослый, чтобы суметь разобраться, где – ложь, а где – истина, и сделать ненужные для Боброва выводы. Выводы, за которыми последует его разоблачение, и выдача взрослым, – а там уже недолго до представителей органов правопорядка. Но успокаивало то, что дети были из маленькой деревушки, стоящей на отшибе от цивилизации среди бескрайних полей, и по соседству с ней было пускай большое, но всего лишь село. До села выйдет не меньше километра по прямой, а сама деревушка – скучная, потому что крошечная и малолюдная. Всё это обнадёживало Боброва: если что-то случится, можно успеть сделать ноги, то есть, затерявшись в необъятных полях, добраться до леса и благополучно пропасть.
Он ждал возвращения незнакомого мальчика, согласившегося принести ему одежду и еду, и снова мучался от неуверенности: правильно ли он поступил?
Одну и ту же ошибку он допустил подряд дважды!
Такая забывчивость о собственных недавних тревожных мыслях о незнакомой маленькой девочке, ушедшей в деревню за водой, ещё более раздражала его нервы, и без того шалящие. Беспокойство усиливалось.
С Бобровым творилось что-то неладное.
Он явно был не в форме. То есть, в очень плохой форме.
Ему требовалась передышка в покойной обстановке.
Но тут, в довершении всего, вместо одного пацана, пусть и вполне взрослого, припёрлось к его шалашу аж целых три новых любопытных ребёнка. И среди них оказалась ещё одна девочка. На этот раз вполне взрослая девочка, подошедшая к поре созревания.
Двое новых ребят, плюс одна девочка – это хуже прежнего!
Бобров утвердился в мысли, что он и правда допустил оплошность, и не одну, поэтому ему срочно надо брать передышку, тайм-аут.
Он поблагодарил детей за угощения и шмотки, поел под их пристальными взглядами и, предположив, что их должно быть ждут дома, да и ему хочется отдохнуть, насколько возможно культурно, их спровадил. Дети ушли неохотно, – было понятно, что они заинтригованы и переполнены вопросами, которые пока не осмелились задать. И это их любопытство, этот здоровый, но нескромный интерес к нему, может его погубить.
