Эхо времени - страница 7

«Сияющий?!» – пронеслось в голове. Вроде бы да, но слишком отличен от тех, которых ему доводилось видеть у гор.

Легкое движение руки с сияющим ножом, и по земле, кустарникам огненными сполохами побежала надпись, и в голове, нет, не в ушах, а именно в голове прозвучало: «Иди и передай свое уменье».

Еще движенье рукой и сполохи исчезли, только струя теплого воздуха от них обдала тело, враз высушив одежду и согрев тело. Еще мгновенье, и видение поблекло и растворилось. И если бы не сухая одежда, то он был точно уверен, что все ему померещилось. Но тело и одежда были сухими, и это укрепляло сознание в реальности свершившегося.

Глаза привыкли к темноте ночи тоже не сразу. Только спустя некоторое время скорее ощутил, чем увидел, что ночь стала плотнее, темнее. Небо, только что сиявшее россыпями звезд, было почти черным. И лишь кое-где робко просвечивало искорками звезд, которые быстро исчезали под темной громадой туч, заволакивающих небо. Потянуло свежим ветром. Он нес запах сырой земли, дождя, с чуть-чуть уловимым привкусом гари. Возвращаться в сырой, мокрый шалаш не было никакого желания. Идти в темноту ночи, по скользкому, размытому дождем склону, среди мокрых и жестких кустарников – еще меньше. Постоял. Рассвет накатывался быстро. Возникшая на горизонте едва различимая полоска света, стала распространяться по небосводу все резче и резче обозначаю темную тяжесть облаков, затянувших небо. Горизонт обозначился расплывчатой цепью далеких гор. Затем и весь мир вокруг стал быстро наполняться светом, вырывая из отступавшей темноты пятна мокрых кустарников, размытые русла недавних ручьев, все в комьях грязи, травы и веток. Мир просыпался, наливаясь светом, красками и осязаемостью. И вот из-за далекой в дрожащей синеве цепи гор показался ослепительный красноватый край солнца, на мгновение как бы задержался, удивленно рассматривая открывающийся перед ним простор, и стал быстро выкатываться на небосвод. Тяжелые, низкие облака, почти полностью затянувшие небо, окрасились пурпурными мазками, эффектно оттеняя темную синеву основы. День начинался.

Вместе с рассветом проснулось и чувство голода. Вспомнил о котомке. Но прежде надо было хоть немного отмыть засохшую на теле грязь, глину, траву и листья. Однако поблизости воды не было видно. Махнув рукой нба свое желание, полез в шалаш за котомкой. Шалаш обдал потоком холодных капель. Вылез. По рукам, шее, лицу потекли грязные струйки. Пришлось снять одежду и, разоряя шалаш, стал вытаскивать из него ветки с поникшими листьями и обтирать им тело. До чистоты обтереться так и не удалось. Тонкий слой грязи покрыл все тело и никак не желал сползать. Поняв бессмысленность дальнейшего занятия обтиранием, сгреб одежду, подхватил котомку и голышом стал спускаться вниз, в долину. Грязь на теле стала подсыхать и неприятно стягивать кожу. Но быстро идти было трудно. Кусты царапались, еще не высохшая от дождя почва на склоне предательски скользила под ногами. Приходилось выбирать участки с уцелевшей травой. Это отнимало немало времени. Поэтому, когда спустился к подножию горушки, день был в полном разгаре. Солнце окончательно скрылось за облаками, но ветерок, дувший со стороны долины, тем не менее, теплел. Да и от ходьбы согрелся.

У самого подножия сверкнула большое пятно лужи. Вода в луже была мутная, коричневая от глины. По поверхности плавала трава и древесный сор, качаясь на слабых волнах ряби, поднимаемой ветерком. И все-таки это была вода. Скинув с себя одежду, решительно направился к центру лужи. Вода, поначалу показавшаяся холодной, передавала телу ощущение свежести. Лужа была хоть и широкая, но мелкая. В середине едва достигала колен. Дно было ровным, травянистым. Дойдя до середины сел и стал смывать с тела, рук, лица грязь. Нестерпимо захотелось пить. Поколебавшись, нагнулся и стал осторожно пить, отгоняя мусор и листву. Вода сильно отдавала глиной, травой и деревом, но освежала. Долго сидеть в луже не пришлось. Обдуваемое ветерком тело стало быстро мерзнуть. Вылез на берег. Полез в котомку, достал бурдючок и еще некоторое время наполнял его водой. Потом обул сандалии, подобрал котомку, одежду и пошел нагишом, надеясь в пути пообсохнуть.