Из «Истории и анекдотов революции в России в 1762 году» Клода Карломана Рюльера:
Это был отдаленный шум ужасной бури, и публика с беспокойством ожидала решительной перемены от великого переворота, слыша со всех сторон, что погибель Императрицы неизбежна, и чувствуя также, что революция приготовлялась. Посреди всеобщего участия в судьбе Императрицы ужаснее всего казалось то, что не видно было в ее пользу никакого сборища и не было в виду ни одного защитника; бессилие вельмож, ненадежность всех известных людей не дозволяли ни на ком остановить взоров; между тем как все сие произведено было человеком, доселе неизвестным и скрытным от всеобщего внимания.
Григорий Григорьевич Орлов, мужчина стран северных, не весьма знатного происхождения, дворянин, если угодно, потому, что имел несколько крепостных крестьян и братьев, служивших солдатами в полках гвардейских, был избран в адъютанты к начальнику артиллерии, графу Петру Ивановичу Шувалову, роскошнейшему из вельмож русских.
Княгиня Екатерина Романовна Дашкова была младшая из трех знаменитых сестер, из коих первая, графиня Бутурлина, прославилась в путешествиях по Европе своею красотою, умом и любезностию, а другая, Елизавета Воронцова, которую Великий Князь избрал между придворными девицами и фрейлинами. Все они были племянницами нового великого канцлера, гр. Воронцова, которой, достигнув сей степени тридцатилетнею искательностию, услугами и гибкостию, наслаждался ею в беспорядке и роскоши и не доставлял ничего своим племянницам, кроме своей случайности. Первые две были приняты ко Двору, а младшая воспитывалась при нем. Она видала тут всех иностранных министров, но с 15 лет желала разговаривать только с республиканскими. Она явно роптала против русского деспотизма и изъявляла желание жить в Голландии, в которой хвалила гражданскую свободу и терпимость вероисповеданий. …Молодая княгиня с презрением смотрела на безобразную жизнь своей сестры и всякий день проводила у Великой Княгини. Обе они чувствовали равное отвращение к деспотизму, который всегда был предметом их разговора, а потому она и думала, что нашла страстию любимые ее чувствования в повелительнице ее отечества.
В общем забвении сии-то были две тайные связи, которые Императрица про себя сохранила, и как они друг другу были неизвестны, то она управляла в одно время двумя партиями и никогда их не соединяла, надеясь одною возмутить гвардию, а другою восстановить вельмож.
…Граф Кирилло Григорьевич Разумовский, простой казак, который, живучи в самом низком промысле по брачному состоянию своего брата с покойною Императрицею, достиг до такой милости, что для него восстановили ужасное звание гетмана или верховного Малороссийского казачьего предводителя. Сей человек колоссальной красоты, непричастный ни к каким хитростям и изворотам, был любим при дворе за свою сановитость, пользовался милостию Императора и народною любовию за то, что в почестях и величии сохранял ту простоту нрава, которая ясно показывала, что он не забывал незнатного своего происхождения, неспособный быть начинщиком; от его присутствия в решительную минуту мог зависеть перевес большинства.
…Один человек, который по званию своему казался необходим для той и другой партии, – граф Разумовский.
Из «Записок» Екатерины Романовны Дашковой:
Дела оставались в таком положении вплоть до 27 июня, являющегося днем, навсегда памятным для России и исполненным трепета и радости для заговорщиков, так как их мечты наконец осуществились; за несколько часов до переворота никто из нас не знал, когда и чем кончатся наши планы.
