Экономические и социальные проблемы России № 2 / 2011 - страница 16

Становление экополитологии в России пришлось на 1990-е годы, когда формирующаяся система экологического образования, получавшая наибольшую поддержку со стороны неправительственных организаций и фондов, остро нуждалась в разработке учебных программ, в которых экополитология должна была занять достойное место. Участие России в Конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро (1992) и дальнейшие шаги в сфере международной экологической дипломатии также явились факторами формирования спроса на эколого-политические исследования. В последнее время вопросы экологической безопасности все чаще рассматриваются в более широком контексте реагирования на новые комплексные вызовы стабильности социальных систем. В целом можно констатировать, что начальный этап становления экополитологии в России уже пройден, хотя еще рано говорить о приближении к уровню соответствующих зарубежных исследований. Да и само позиционирование экополитологии в структуре политической науки еще нельзя назвать завершенным процессом.

С одной стороны, специфика предмета экополитологии создает вероятность того, что эта субдисциплина займет в структуре политической науки особую нишу, мимо которой будут благополучно проходить большинство политологов, для которых экологическая проблематика – сколь бы велико ни было ее значение само по себе – является в лучшем случае периферийной темой научных интересов. С другой стороны, именно предметная область обусловливает дальнейшее усиление междисциплинарности экополитологии. В этом контексте экополитология заслуживает внимания с точки зрения методологической рефлексии и науковедческого анализа политологии.

Однако, как представляется, вопрос о соотношении специфической предметной области экополитологии и традиционных проблем политической теории имеет общедисциплинарное значение. Здесь важно выявить принципиально новые моменты в постановке и интерпретации традиционных проблем политической науки, которые связаны не только с предметной спецификой экополитологии, но и с особенностями взаимодействия политических акторов в контексте угроз окружающей среде и социальному развитию. И в то же время необходимо понять, насколько значимой была политизация экологических рисков, в чем состояли ее причины, какие социальные институты и акторы сыграли в данном случае решающую роль, какие это имело последствия. Далее можно спорить о том, достаточно ли оснований говорить о появлении теоретической экополитологии [Костин, 2005, с. 154] или же все эти новации лишь придают дополнительный импульс развитию политической философии и исследованиям глобальных процессов. Следует также иметь в виду, что относительно высокая степень институционального развития экополитологии в странах Запада вовсе не означает, что окончательно «закрыты» вопросы о ее дисциплинарных границах и ключевых исследовательских проблемах [Dauvergne, 2005, p. 8].

Если мы согласимся с тем, что экополитология – это проект, далекий от завершения, что в качестве субдисциплины политической науки она еще не успела закоснеть и превратиться в монумент самой себе, то тогда следует допустить плюрализм методов и подходов, моделей репрезентации ее предметной области. Очевидно, что экополитологию можно «выстраивать» по-разному: на основе систематического изучения институтов экологической политики, ее акторов, анализа эколого-политических дискурсов и т.д. Но все-таки именно «выстраивать», а не пытаться предлагать заинтересованной аудитории (экспертам, активистам экоНПО, сотрудникам природоохранных ведомств, студентам) «все и сразу». Когда же авторы ряда опубликованных в России в последние годы монографий и учебных пособий пытаются охватить не только политологически релевантные сюжеты, но и экофилософию, экологическую этику, основы экологической теории, проблематику международных отношений, глобальные проблемы и некоторые из концептов глобализации, то лишь из деликатности это все можно называть «творческим хаосом». Но об экополитологии как об отрасли политической науки можно будет говорить уверенно лишь тогда, когда из этого хаоса родится хоть какой-нибудь порядок, основанный на четком представлении о концептуальных рамках и методологии.