…И ОБЛОМ – голодомор не явился: армия получила полный, промышленность достаточный, население необходимый уровень снабжения, пробавляясь «лёгким чувством голода» – в блокированном Ленинграде четырежды увеличивали карточные нормы снабжения; к началу осенних штормов на Ладоге город располагал 6-месячным запасом продовольствия. Даже с учётом 56 млн. тонн урожая 1941 года, недостаточного до необходимого статистического среднегодового уровня, стабильно фиксируемого для первой половины столетия в 70 млн. тонн, ТОЛЬКО ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЙ ДОВОЕННЫЙ ЗАПАС мог обеспечить полноценное удовлетворение потребностей военной экономики и населения в 1942 году.
И уже несомненно, ресурсы 1943 года, года «Коренного перелома в ВОВ», НЕСОМНЕННО БАЗИРОВАЛИСЬ НА КАКОЙ-ТО ИНОЙ, мало зависимой от ситуации 1942 года, основе, тем более загадочной, что при таком же катастрофическом недоборе урожая должен был создать задел на весь 1944 год до осени, т.е. нового урожая, который тоже оказался «притче-голодный», 46 млн. тонн; и год изгнания фашистов с основной территории СССР и перенос войны на территорию противника за линию 22 июня 1941должен был стать годом крушения СССР – во всяком случае по данным статистики.
Кажется, немецкие планировщики продолжали верить статистике «истощения русских ресурсов», планируя летнюю кампанию 1943 года и только дополнили прикидки 1941 и 1942 годов ставкой на уничтожение максимального количества советских войск на Курской дуге, после чего вразумительно не определились, а что дальше? Полагались на всё тоже: голод, утрата воли, разложение советского строя?… Лишь так можно объяснить оттяжку операции «Цитадель» с мая 1943 года, после 2-го поражения советских армий под Харьковом, когда выгнутый фронт Красной Армии был наиболее слаб, на 4—5 июля…
…Объяснение ожиданием массового поступления новых танков «Тигр» и «Пантера» в войска как-то легковесно и несостоятельно практически: уже при попытке деблокировать Сталинградский котёл обнаружилось, что русская противотанковая артиллерия 76-мм и 85-мм калибра успешно бьёт новых зверей; к июлю даже отборные танковые дивизии ВАФФЕН СС имели не более 80 новых танков на дивизию – и не делалась ли ставка на «невосполнимое истощение» Чрезвычайных Госрезервов СССР на посевную, как кумулирующее средство последствий избиения советских армий на Курской дуге? Во всяком случае это как-то разумней, нежели ждать, пока на зыбкой линии одного фронта Ф. Голикова выстроятся войска трёх фронтов: К. Рокоссовского, Н. Ватутина, С. Конева…
А Чрезвычайный резерв не кончался, обеспечив и 1943, и 1944, и 1945 годы; и переходил дальше, если смотреть на статистику урожаев этих лет…
Только дуэт заблаговременно созданного Сталинского Многолетнего Чрезвычайного Резерва, наполненного в 1937—1940 годах и Эвакуация Промышленности лета-осени 1941 года в совокупности стали теми жерновами, что перемололи кости «покорителям планеты»; задавали ту грандиозную Сталинскую симфонию, что разыгрывалась на Евразийской равнине в 1941—1945 годах, и не отпущена и поныне…
Попробуем оценить размеры Сталинского Чрезвычайного Госрезерва по доступным в публикациях размерам урожаев довоенных лет, понимая всю условность экстраполяции «Сталинских закромов» на все 70—90 позиций содержания Государственного Резерва.
Историческая статистика свидетельствовала, что при среднегодовых урожаях 1900—1913 годов на уровне 70—72 млн. тонн зерна Россия экспортировала в среднем 9,5 млн. тонн зерновых, т.е. находилась на удовлетворительном уровне снабжения при наличии 60,5—63,5 млн. тонн зерна на 150 млн. человек населения. Рекордный урожай 1913 года в 92 млн. тонн подкинул экспорт до 10,5 млн. тонн, при этом в 1917 году на Кубани ещё лежало не вывезенное зерно урожая 1913—1914 годов. Рекордным же по экспорту оказался 1909 год: 12.17 млн. тонн зерна…
