Ему хотелось позвонить в квартиру Кэрол Флетчер и спросить, как часто она встречала свою соседку на самом деле.
– Нет, – сказала Наоми. – Пыль осела на поверхности равномерно. Никаких пустот, дающих основание предположить, что что-то было удалено.
– Возможно, это была не постоянная работа, – размышлял вслух Роджер. – Или же она не хотела перевозить сюда все, пока не убедится, что работа ей по душе?
– Может, и так, – согласилась Наоми. – Но если б я через всю страну переехала на новое место, то взяла бы свой планшет и компьютер.
Если Стайн жила здесь, Хэл ожидал найти больше ее личных вещей. В том числе и компьютер.
– Вы не нашли компьютер?
– И не только его, – продолжила Наоми. – Ни коробки, ни футляра, ни лишних шнуров, ни модема, ни вайфая.
– А как насчет ее телефона?
– Его я тоже не отыскала, – сказала техник и подняла полиэтиленовый пакет. – Но зато нашла бумажник. Карточка социального обеспечения, водительские права из Южной Каролины и одна кредитная карта.
Хэл подумал про собственный бумажник. У него были три разные карты. Плюс дебетовая карта его банка. К тому же никто не носит в бумажниках карточки социального страхования.
– Одна кредитная карта, – повторил он.
– Банк Америки.
– Даже у меня больше одной кредитной карты.
– Верно. Я прочесала все, но больше ничего нет. Никаких секретных тайников, ни стенного сейфа.
– Не возражаешь, если я возьму это? – спросил Хэл, указывая на пакет с бумажником. – Хочу прогнать через систему. Вдруг выплывет что-то еще…
Наоми взглянула на Роджера, и тот кивнул.
– Спасибо. Я верну их тебе для снятия отпечатков пальцев. – Хэл открыл блокнот и сделал пометку.
– Есть еще кое-что, – сказала Наоми.
– Что именно? – уточнил Хэл.
– Вся мебель сочетается.
Он посмотрел на обеденный стол из древесины цвета патоки с изогнутыми ножками и закругленными краями. Прямо как у журнального столика. И у торцевого…
– Хм. – Инспектор положил блокнот и шагнул к обеденному столу. Там он встал на колени и залез под него. Изучил нижнюю сторону столешницы в поисках наклейки, но не нашел. Выполз обратно и вернулся в гостиную. Перевернул журнальный столик и посмотрел, что под ним. Тоже ничего.
– Может, она купила все это как комплект? – предположил Роджер. – Ты ищешь производителя?
– Нет.
Подпись в правом нижнем углу картины в столовой начиналась буквой C, за которой следовала серия букв, настолько сплющенных в линию, что он не смог их разобрать. Затем шла размашистая W, а за ней вновь неразборчивые каракули. Хэл указал на подпись.
– Кто нарисовал эту картину?
– Боюсь, мои знания в области истории искусства слегка заржавели, – признался Роджер. – Но лучше всего я знаю эпоху Возрождения.
Хэл помахал ему.
– Давай, прочти мне подпись.
Роджер усмехнулся, подошел к картине и с прищуром посмотрел на ее угол.
– Заглавная C, затем неразборчиво, затем заглавная W и снова неразборчивые буквы?
– Да, – подтвердил Роджер. – Именно так.
– Помоги мне снять эту штуковину со стены, хорошо?
Совместными усилиями они опустили картину на пол.
– И что теперь? – поинтересовалась Наоми.
– Давай ее перевернем, – сказал Хэл, отступая в гостиную. – И прислони ее к этой стене.
После этого они осмотрели обратную сторону холста, обнаружив в нижнем левом углу небольшую золотую табличку с надписью: «Интерьеры K&Z».
– Что это? – спросил Роджер.
– «Интерьеры K&Z», – прочла для него Наоми. – Тебя интересует дизайнер интерьеров?
