Мальчишка Мардок был еще жив – хотя жить ему оставалось недолго. Ребенка раздели догола, рот ему завязали тряпкой, чтобы не вопил, и подвесили к перекладине за лодыжки. А рядом с ним, тоже подвешенное за лодыжки, покачивалось бледное тонкое тело – в свете костров оно казалось совсем белым, вот только глотка была перерезана едва ли не до позвоночника, и кровь уже вся вытекла в Котел и, однако ж, все еще капала с побагровевших концов длинных прямых волос. Таких длинных, что пропитанные кровью пряди болтались ниже золотого обода серебряного Котла Клиддно Эйддина, и лишь по длинным волосам я узнал в подвешенном трупе Гавейна – ибо его красивое лицо было залито кровью, покрыто кровью, замазано кровью.
Мерлин, все еще сжимавший в руке длинный нож – тот самый, убивший Гавейна, – при нашем появлении словно утратил дар речи. Выражение облегчения в лице его исчезло, теперь я ничего не сумел бы в нем прочесть, а вот Нимуэ орала на нас во весь голос. Она воздела левую руку – ту, что со шрамом на ладони, в точности таким, как у меня.
– Убей Артура! – кричала она. – Дерфель! Ты принес мне клятву! Убей его! Нам никак нельзя останавливаться!
У самой моей бороды блеснуло лезвие меча. Меч был в руке Галахада – и Галахад кротко мне улыбался.
– Ни с места, друг, – проговорил он. Он знал силу клятв. Знал он и то, что я не подниму руки на Артура: это он пытался оградить меня от мести Нимуэ. – Если Дерфель двинется, я перережу ему глотку, – крикнул он Нимуэ.
– Режь! – завопила она. – Ныне ночь смерти для королевских сынов!
– Только не для моего сына, – возразил Артур.
– Ты не король, Артур ап Утер, – наконец заговорил Мерлин. – Ты что, думал, я убью Гвидра?
– Тогда зачем он здесь? – осведомился Артур. Одной рукой он обнимал сына, другой сжимал окровавленный меч. – Зачем он здесь? – вновь вопросил Артур гневно.
В кои-то веки Мерлин не нашелся что сказать. За него ответила Нимуэ.
– Он здесь, Артур ап Утер, – издевательски усмехнулась она, – затем, что смерти вот этого жалкого заморыша может оказаться недостаточно. – Она указала на Мардока: тот беспомощно барахтался на виселице. – Он сын короля, но не законный наследник.
– Так что умереть пришлось бы Гвидру? – уточнил Артур.
– Умереть – и вернуться к жизни! – вызывающе парировала Нимуэ. Ей приходилось кричать, перекрывая свирепый треск огня. – Ты разве не знаешь, какой силой обладает Котел? Поместите умерших в чашу Клиддно Эйддина, и покойники оживут, и вдохнут полной грудью, и вновь пойдут по земле. – Она подбиралась к Артуру все ближе; ее единственный глаз светился безумием. – Отдай мне мальчишку, Артур.
– Нет. – Артур дернул поводья, и Лламрей прянула от Нимуэ. Та развернулась к Мерлину. – Убей его! – завизжала она, указывая на Мардока. – Попробуем хотя бы его. Убей его!
– Нет! – закричал я.
– Убей его! – завопила Нимуэ.
Мерлин не двинулся, и она побежала к виселице. Мерлин словно прирос к месту, а вот Артур вновь поворотил Лламрей и отрезал жрице путь – наехал на нее и сбил с ног.
– Пощадите ребенка, – промолвил Артур Мерлину.
Нимуэ вцепилась в недруга, Артур отпихнул ее в сторону; когда же она вновь набросилась на него – сплошные зубы да когти, – он крутнул мечом у самой ее головы, и эта угроза ее утихомирила.
Мерлин придвинул блестящее лезвие к самому горлу Мардока. Вид у друида был просто-таки благостный, несмотря на пропитанные кровью рукава и длинный нож в руках.
