Времена по хулиганским случаям стояли самые тихие, да и что было страшно с такой большой компанией? По пути все зашли в ближайший городской сад и тут настало время продемонстрировать себе и всем, что люди они теперь взрослые.
Разумеется есть способы более достойные для этой демонстрации, но самый простой, подсмотренный у родителей – отмечать событие выпивкой вина. Откуда появился популярный советский портвейн (пара бутылок) и кто предусмотрел стаканчики – никто не узнал.
Великодушная учительница, возможно что-то подобное ожидала от взрослых мальчиков (а кто же еще?). Ведь каждый из них спешил почувствовать себя мужчиной, хоть в этом. Потому что настоящими мужчинами, в физическом смысле, в те годы ребята становились, в подавляющем большинстве, после школы, а порой и после службы в Армии. У кого как складывалось. Редкие решительные – женились сразу после окончания школы.
Можно посмеяться над этими элементами пуританства., а можно и позавидовать: известные страшные болезни были редчайшим случаем, а больных детей – намного меньше.
Вино понемногу выпили все, но учительница отказалась (спасибо, что не ушла). Она предупредила, улыбаясь и зная – запрещать бесполезно, что ее уволят с работы, если узнают про этот эпизод.
Да что там говорить! Все улыбались и знали – это их общая тайна.
Путешествие продолжилось по пустынным ночным улицам. Шли посередине проезжей части дороги, так как действительно было пусто: личный транспорт являлся большой редкостью, а городской в эти часы не работал. Пешком прошли очень много. Сходили к высокому берегу реки. Лилин класс был не единственный, бродящий в эту ночь. Все прошло хорошо, если не считать бессонницу ожидающих родителей: ведь дети первый раз не ночевали дома.
Трое смелых, не считая их родителей
Но настало время уточнять адреса нужных институтов, об университетах даже разговоров не было. Это считалось чем-то очень редким и изысканным.
Поскольку Лиля давно определилась со своим выбором, то письма были разосланы в Москву, Иваново и Ташкент. О существовании текстильного ВУЗа в Ленинграде она не знала и не заметила в справочнике.
И это удивительно, ведь значительная жизнь Лили будет связана с этим городом. Но это не скоро.
Письма из приемных комиссий трех городов пришли с перечислением необходимых документов, с перечнем предметов по которым надо сдать экзамены, месяц и число начала экзаменов. Условия проживания указали не все.
Между прочим, это были основные школьные предметы, по которым только что страсти кончились. А теперь, через месяц, все предстояло сдавать снова.
Но куда поехать?
Мало того, что родителям было боязно отпускать несовершеннолетнюю дочь далеко, еще и средства требовались, которых было ох как мало у пенсионеров. Да, Лиля была поздним ребенком в семье, но не единственным. И пенсионером—то был один отец, а мать, работая в войну на заводе, получила отравление какими-то кислотными парами, заболела и вскоре после вынуждена была остаться домохозяйкой.
Никакой пенсии за потерянное здоровье или по возрасту тогда не платили.
Была надбавка к пенсии отца на жену иждивенку.
Это была сумма в двенадцать рублей.
События развивались дальше и очень выгодным образом. В классе, среди девушек, появились еще интересующиеся текстильным делом. Интерес этот родился не сразу, но окончательное решение было принято в конце июня.
Итак – трое смелых и не опытных семнадцатилетних, порядочных, добросовестных и по сути беззащитных. И выбрали – то самое катастрофическое место – Ташкент. Почему Ташкент? А потому, что юнные головы уже начали оценивать ситуацию и решили, что в центральных городах, после двойного выпуска школ, конкурс на поступление для провинциальных девочек будет не пробиваемый. Но, как уже ранее описано, непробиваемость оказалась другого рода.
