Экслибрис - страница 4
в стеклянных сучьях,
ибо, будучи человечьей породы,
я видел там
капли крови…
И –
как стынущей красной
картечью стволы набивает
голод…
И голодная птица
стынет, превращаясь
в ледышку…
Оказалось –
красные капли
на снегу
и выше, в стеклянных сучьях,
и есть те самые угольки,
у которых любая птица
может греться
// до весны,
пока я не вышел
жечь и палить повсюду
мои костры зеленого цвета,
несущие, отцветая, красные угли
жизни.
«Пальцы сплел я на затылке…»
Пальцы сплел я на затылке,
под небесным синим душем
самого себя придумал.
За Двиной в садах укропа.
Зонтики античной вязки
кружева плели над нами,
тени стройные бросая.
За Двиной в садах укропа.
Бабье лето резким светом
письмена укропных кружев
мне на коже выжигало.
За Двиной в садах укропа.
Так, расписанный по брови,
сам собой я был прописан
и по новой переписан
за Двиной в садах укропа.
Закрыты глаза
Закрыты глаза, и поезд идет обратно!..
Ты. Билетная касса.
Ты. Трамвай до вокзала.
Ты. Чемодан. Собираешься.
Нет. Дальше!
Прошлый новый. Год.
Позапрошлый.
Нет. Дальше!
Выбегаешь в одной сорочке.
А мимо
настоящий красивый
пахнет первым бензином.
Тебе страшно,
что всё – понарошку.
Ты спряталась в ивах,
Все равно страшно.
Ты летишь, вцепившись
в крылья бабочки.
Тогда были
такие большие бабочки.
И, стоя на ровном месте,
видишь лишь
щемяще зовущие пропасти.
Открыты глаза, мчит поезд на всех парах…
Но, стоит закрыть,
то опять обратно.
«У тебя дожди…»
У тебя дожди.
У тебя –
я знаю – дожди.
Я иду по сухим пескам,
жарким настолько,
что подошвы горят,
жарким настолько,
что высыхает взгляд
и у тех, что плакали,
белая соль в глазах…
И жар в этих
соленых глазницах.
У тебя же
грибные дожди,
я знаю – грибные дожди,
иначе откуда
взялась бы эта радуга между
нами?
«Буду любить тебя…»
Буду любить тебя
в желтых соцветьях,
спрячу тебя
в желтых соцветьях
от желтых зрачков
кота лесного,
от мертвой иволги желтой
спрячу.
Белую, белую тебя спрячу
от пожелтения
и рассеяния
ветром желтым.
Любимая,
буду любить тебя
в желтых соцветьях!
«Покажи мне сторону…»
Покажи мне сторону,
где закат живет.
Наглухо заделаю ее,
мне бы не хотелось,
чтобы солнце село.
Бега тонких стрелок
мне бы не хотелось.
Пульс такую
резкую выбивает дробь,
из календарей,
из часов-минут выбывает время.
Время это кровь.
«Не плачь…»
Не плачь.
Ты соснам моим над обрывом подмыла корни.
Хватит.
Уже и вода зацвела корягами черными.
О них
разбивается круглое лунное блюдо.
А те,
что промышляют орехами на берегу,
в омуте, полном
коряг, купаться не будут.
Не плачь.
Пока что.
Тебе
У меня есть щемящее, щемящее чувство,
что вселенная, в которой я обитаю,
много раньше твоей может быть разрушена.
Никто не спрашивал – так уж вышло,
ты же да не останься одна и грустна –
море нежности из берегов не вышло.
Тем уже, что случилась ты у меня,
век мой оправдан, свят и солнцем пронизан,
и я перед ним смиренно склоняюсь.
Спокойно протягиваю смерти руку,
ведь наша близость близкого ближе,
что всё одно исключит любую разлуку.
«Твои слова меня…»
Твои слова меня
влекут, словно
волны, вплавь
в мистическом свете
Луны –
в них весомость, в них невесомость, и
память скользит вдоль ресниц снежной
совой, я застыл на месте, а ты меня
несешь и несешь еще и еще…
Твои слова меня
обжигают, как клекот поленьев иззябшие
руки решившего клясться, отогревают
их для восхожденья, сдирания кожи, я
должен быть на вершине, где встала,
лавиной застыв, и зовешь, и зовешь еще
и еще…
Похожие книги
«Поэзия Ояра Вациетиса (Ojārs Vācietis, 1933–1983) – это проекция общего поэтического процесса с пятидесятых по восьмидесятые годы. Трудно сказать, насколько Вациетис улавливал и исполнял продиктованную временем необходимость, насколько – сам порождал этот процесс, ведя за собой почти всех поэтов этого периода» (Г. Берелис). «Не я придумал поэзию, это она придумала меня» (О. Вациетис). «Улдис Берзиньш, скажем, историк, а Янис Рокпелнис – музыкант
Роман в четырёх книгах. В целом это жизнеописание героя на протяжении 55 лет. "Шуга" повествует о его попытке раскрыть тайну жизни своего отца, но герой сталкивается с тайной своего происхождения.«Крест-накрест» – Ленинград спустя четыре года после описываемых в «Шуге» событий. Встреча с новыми людьми, раскрытие новых талантов и, соответственно, повышение меры ответственности за судьбу близких и не очень близких людей. «Последняя попытка» – неско
В сборник известной детской писательницы Нины Михайловны Артюховой (1901–1990 гг.) вошли повести «Мама», «Леля» и поэма «Грибное лето», которая публикуется впервые. Все три произведения рассказывают о жизни и судьбах обычных людей – больших и маленьких – в военные и первые послевоенные годы, о том, как перепахала война семьи и отношения, как по-разному ведут себя люди в такую тяжелую пору, как нелегко строить новое и восстанавливать разрушенное,
В книге «Братья Харди и тайна старой мельницы» юным сыщикам придется распутать очередной клубок череды запутанных событий. В городе появились фальшивые двадцатидолларовые купюры. Догадок много, но улик – практически ни одной. Правда, одна зацепка приводит братьев Харди на старую мельницу, которая служит проходной для современного завода. Что-то на этой мельнице есть, но попасть туда практически невозможно. И тогда братья решают пойти на риск…Для
Красавица Маргарита – жемчужина высшего света Англии. Она посещает светские рауты, водит дружбу с принцем Уэльским и терпит нелюбимого, но состоятельного мужа. Тем временем в Англии только и разговоров что о неуловимом герое по прозвищу Сапожок Принцессы. Он умудряется спасать французских аристократов из рук палачей и от лезвия гильотины. Его превозносят по одну сторону Ла-Манша и отчаянно желают отправить на плаху по другую сторону пролива. Фран
Изменения происходят с нами постоянно и далеко не всегда зависят от нашего желания. Порой мы боимся их или попросту не хотим меняться, если в нынешнем положении дел нас всё устраивает. В итоге мы упускаем ценные возможности для роста и развития, без которых невозможно движение вперед, – это касается как работы, так и личной жизни. Книга Уильяма Бриджеса, доктора философии и всемирно известного консультанта по управлению изменениями, работавшего с
В настоящее время йога не только необычайно популярна во всем мире, но и стала своего рода синонимом для довольно «расплывчатых» дисциплин, направленных на то, чтобы добиться интеграции сознания и тела у человека.Конечно же, традиционная индийская йога – уникальное учение, оказавшее знаковое влияние на многие духовные практики. Но стоит заметить, что в западных странах она постепенно превращается в некий эзотерический эквивалент фитнеса.Японская