Прекрасно она понимает, царапнула больно, но хочет побыть одна сейчас. Неужели сложно дать свободно дышать. В груди ноет, боги гневаются, гром оглушает, молния, будто прямо над головой. Сейчас то за что? Тогда неправильно, сейчас неправильно. Как правильно?! Ну чего от неё надо?! Судорожный вздох, в памяти жалкие обрывки пережитого, рук, что крепко сжимали в порыве страсти. Залапанный, грязный, и всё равно такой желанный, казалось уже не сможет к нему прикоснуться, ошибалась каждый раз. Безумно наслаждалась, упиваясь капризными губами, сходила с ума, проводя пальцами по коже, забирая с неё тепло. Даже сейчас, кончики, словно наяву немеют, прямо как той последней ночью, когда касалась. Мысли круговоротом не отпускают, утягивают дальше.
Его сердце было моим, теперь уже неизвестно чьё. Только оно и было моим, а я... Сколько рук обнимали? Залапанная, словно грязное стекло, но до сих пор помню. Почему думаю о нём, вспоминаю... Иногда ярко, а порою кажется уже и забыла как выглядит. Зажмурилась в который раз. Гроза всегда будет напоминать о нём. Нашла замену, по ощущениям настолько схожи, только душу не обманешь. Закрыв глаза путает, да понимает, совсем не то. Есть ли у неё счастье? Осмотрелась растерянно, чего у неё нет, всё есть. Достаток, любящий муж... Наверное это оно и есть. Почему тогда всё меньше и меньше улыбается?
Прочь ностальгию проклятую, прошлого не вернуть. Выдох громкий, исправлять ошибку, сейчас же. Слетает с подоконника. Видимо Уимберг был прав, заскучает и начудит. Совершенно не к этому шла и стремилась последние полгода. Мирно беседующие голоса слышались из кабинета, туда и направилась в желании обнять и согреться по настоящему, изнутри.
- Стёп, с кем за последнее время виделась Алекса?
- Ни с кем.
- Вообще ни с кем?
- Вообще. Ни звонков, ни встреч, ни магазинов. Даже в свой не ездит, по телефону решает вопросы.
Михаил нахмурился, подпирая голову рукой. Знает, Степан может сказать больше. Сам многое упускает, мало уделяет времени, нет возможности чаще бывать дома, и уж тем более куда-то выезжать. Не удерживает громкого вздоха.
- Молчаливая, даже к собакам не подходит, уж насколько любит их, и совсем не дурачится. Судя по всему ничем не интересуется, признаки депрессии на лицо.
Пристально взглянул, Степан замялся и не озвучил, что ещё хотел добавить. Подобное для него совершенно не свойственно.
- Не всё?
- Всё. Я уточню, - добавил и поспешил ретироваться.
- Уточни, - окатило внутренности тревогой.
Грановский медленно поднял голову, Алекса стояла в дверях. Как сверкают глаза видит даже с такого расстояния. Руки сложены на груди, а взгляд просто убийственный. Недолго мерились волей, она сдалась первая.
- Доверие значит? - склонила голову набок.
Грановский лихорадочно подбирал слова, чтобы выкручиваться.
- Полный контроль над моей жизнью. Телефон, встречи, общение, поездки...
Понимает сорвётся и развернувшись направилась в кухню, он за ней. Алекса демонстративно берёт со стола телефон и кидает в урну.
- У тебя есть основания мне не доверять? - пронзает взглядом. - Следить за каждым шагом?
Давненько девчонка не взрывалась, и никогда молча. Наливает воды, рука со стаканом заметно дрожит.
- Алекса-а, ради твоей безопасности. Меня не проведёшь, этот психопат не тот кто тебя заказал. Я уверен в этом. Притихли, ждут подходящего случая, чтобы наверняка. До сих пор нет мотивов...
