Вадим повернулся сначала на один бок, потом на второй. Как же ему надоела эта неудобная и жёсткая постель, этот казённый запах сырости, гнетущая атмосфера оторванности от реального мира. И хотя к нему относились здесь хорошо, молодого человека тянуло домой, вернее в «общагу», где его уже заждался лучший друг и одногруппник Санька, с которым они были, как братья.
Прошёл месяц эксперимента, заканчивался уже второй, в течение которого его должны были выписать, но он по-прежнему находился в этих стенах. И, если Селин не отвечал на телефонные звонки, то Ира, которая занималась документацией этого проекта, и с которой он подружился при подготовке к нему, по большому секрету поведала пару дней назад, что все участники уже вернулись домой и получили причитающиеся им деньги. Остался только он и Вит.
– Что-то не так с этой клиникой, – думал Петришин, совсем не догадываясь, что причина кроется совсем в другом.
С Витом он немного общался. И если участники эксперимента до направления в больницы никогда не видели друг друга, то уже в клинике очень быстро «вычислили» друг друга. Хотя Селин и утверждал, что это в принципе невозможно. В других больницах может и невозможно, но «Август» – маленькая клиника и все у всех на виду.
Плохо спал этой ночью и сам профессор. Находясь в тысячи километров от своих пациентов, Михаил очень чётко улавливал их настроение и мысли. Он ненавидел Вита за то, что тот решил его обмануть и очень сочувствовал и жалел Петришина, который стал невинной жертвой сложившихся обстоятельств.
– Не повезло парню, – сокрушенно качал головой Селин. – На его месте мог быть кто угодно, но стал почему-то он.
Признаться честно, Вадим был одним из самых любимых профессором добровольцев. Он понравился Михаилу сразу, так как очень напоминал самого Селина в молодости. И внешне, и по характеру. Честность, порядочность, скромность и доброта – эти качества уважал профессор и в себе, и в людях.
– На его месте мог быть кто-то другой, – снова прорезала мозг эта мысль. – Кстати, а почему именно он? Как мы распределяли добровольцев по клиникам?
Михаил соскочил с кровати и схватил свой дневник. Всё равно до четырёх часов утра ему не удастся снова заснуть. Селин перечитал всё внимательно до конца, но нужных сведений в дневнике не оказалось. Был только список медицинских учреждений и фамилии добровольцев, направленные туда. Но он точно помнил, что возникали целые дебаты, кого куда отправлять?
Профессор откинул в сторону дневник и вышел на балкон. Ночной город светил тысячами огней и, впервые за последнее время, Михаил обратил внимание на внешний мир.
– Боже! Как же красиво вокруг! – громко произнёс Селин, взмахнув руками.
– Не спится, Михаил Наумович, – неожиданно раздалось где-то сбоку.
Профессор вздрогнул и перегнулся через перила.
– А… Василий? – удивлённо спросил он. – А нас оказывается, и поселили почти рядом.
– А психиатров всех на один этаж поселили, – ответил Бугаев. – Напротив меня ещё один немец живёт. Отто Лернер. Может, слышали.
– Нет, – замотал головой Михаил. – А тебе-то чего не спится?
– Вышел покурить, – натянуто улыбнулся Василий. – Ещё немного волнуюсь перед завтрашним выступлением. Лернер – ведущий специалист в Германии. От его оценки может зависеть моя дальнейшая карьера. Я вообще, давно мечтал работать под его началом. Вам надо обязательно с ним познакомиться. Я в жизни встретил только двух великих психиатров. Это вы и он.
