Экзистенциальный эскапизм: новая проблема общества открытой информации - страница 20

Выбор, формирование Я-концепции несомненно связаны с концептом идентичности.

Но вернемся к трехмерной модели эскапизма, «Мир» – представление о всем многообразии вселенной, включая все доступные человеку позиции (которые могут быть и не согласованы между собой). «Мир» в некоторой части соответствует понятию Мира как его ввел М. Хайдеггер, говоря о Бытии-в-Мире (Хайдеггер, 1997), но далеко не исчерпывается им. Мы будем обращаться к хайдеггеровской терминологии в ее экзистенциальной интерпретации Людвига Бинсвангера и Медарда Босса, который писал: «Трансцендентность как тот единственный фактор, который определяет сущность бытия человеком и его бытия-в-мире в хайдегеровском смысле, никогда не означает вид связи, реализуемой посредством первоначальной имманентности, которая может быть «модифицирована» в тот или иной модус Dasein. Трансцендентность и бытие-в-мире в [хайдегеровском] анализе Dasein – это, скорее, название для одной и той же вещи: той неизменной и базальной необходимой структуры Dasein, которая лежит в основании всех связей»[55]. Как можно видеть, это понимание довольно далеко ушло от собственно хайдеггеровского, Бинсвангер и Босс дают более социальную интерпретацию понятию das Man, которое не исчерпывает понятия Мир, но тем не менее в него входит. При этом они не теряют такую его составляющую, как универсальность в человеческом бытии. Подобная позиция содержит в себе некоторый парадокс: das Man неличностно, внечеловечно, но тем не менее является неотъемлемой частью существования человечества. Эта мысль созвучна критике «массового общества» К. Ясперсом, который противопоставлял обезличенные социальные отношения подлинным отношениям «Я» и «Ты» (собственно отношениям с Другим, которое в нашем понимании и противостоит экзистенциальному эскапизму).

Так же пропозицию «Мир» можно до некоторой степени соотнести с понятием «иное», «поскольку оно адресуется человеку в формах культуры, то есть формах субъективного обращения другого. При этом другой и иное в качестве источников субъективности человека определяются как субъектные условия самоидентификации»[56]. Нам также очень важна возможность рассмотреть «иное» в качестве «симптома осмысления себя современным человеком»[57]. «Мир» в нашем понимании – ось, «управление» которой было получено человеком в ходе развития культуры лишь недавно, – раньше мир как ареал возможных передвижений (как физических, так и социальных) был в той или иной степени задан человеку извне и труднопреодолим. Если человек средневековья родился крестьянином, он мог, конечно перестать им быть, но путей к такой существенной социальной трансформации было не так много – в солдаты, причем офицером ты никогда не станешь, или в духовенство, но шанс стать чем-то больше дьяка так же мала и т. д… Свои считанные траектории были и у других категорий: недаром жизненный путь Михаила Ломоносова[58] воспринимался как что-то вовсе беспрецедентное. Космогония, религиозные воззрения и т. п. также были определены изначально и одинаковы для каждой социальной группы. Они, конечно, входили в систему идентичности человека, но процесса самоидентификации по этому параметру практически не происходило.

Отдельный сложный вопрос представляет соотношение концептов «Я» и «Мир»: «человек – не вещь, не только фрагмент мира. Это субъект, находящийся в отношении с миром как с целым. Последнее не отменяет той очевидности, что человек вместе с тем, что он находится вне мира, одновременно находится и в мире»