Она кивнула.
– Когда я в первый раз очнулся, мне показалось, что эти койки были заняты ранеными…
– Да, – просто ответила верховная жрица. – Всеблагая исцелила воинов, и они отправились на стену.
Я приподнялся и увидел, что несколько коек всё ещё заняты.
– А они? – я кивнул в сторону оставшихся раненых.
– Их раны требуется больше времени. Но они тоже скоро исцелятся. Всеблагая исцелит любого, в ком теплится хотя бы искра жизни.
Я вспомнил убитых, которых складывали вдоль стены.
– Мёртвых Всеблагая оживлять не может, – ответила верховная жрица на вопрос, который я не успел задать.
К нам подошла Ёсико.
– Шисаи Анита, – негромко позвала она. – Привели роженицу…
Верховная жрица тут же поднялась.
– Отдыхай, Кизаму, сколько хочешь, – сказала она. – А потом иди домой. За твоей мамой я пошлю, как освобожусь. Если, конечно, она не придёт раньше…
В последних её словах прозвучала ирония, и мне почему-то стало обидно за мамочек. Как бы меня это не бесило, они искренне переживали о пацане.
Ёсико хотела идти вслед за верховной жрицей, но я незаметно схватил её за балахон и удержал. У меня накопились вопросы, и мне нужны были ответы. А дать их мне пока могла только Ёсико.
– Ты чего? – удивилась девушка.
А я уставился на её грудь, хорошо очерченную натянувшимся балахоном – Ёсико была без лифчика.
И тут до меня дошло: женщины в этом мире лифчиков не носили совсем.
От этих мыслей я снова словил стояк. Пришлось натянуть одеяло, чтобы не так торчало.
– Кизаму, ты чего? – повторила вопрос Ёсико.
Я усилием воли вернулся к мыслям о магии и ответил:
– Ты мне нужна, у меня есть вопросы…
– Я должна пойти помочь верховной жрице, – Ёсико попробовала вытянуть платье из моих рук.
– Кто-нибудь другой поможет! – отрезал я. – А на мои вопросы никто не сможет ответить кроме тебя.
– А подождать твои вопросы не смогут? Там женщина рожает!
– Женщины всегда рожают, – отмахнулся я. – А у меня очень мало времени.
У меня было всего три дня. Это если мама Ишико не расскажет отцу раньше. Что будет, когда отец узнает про мою магию, я не знал. Но интуиция подсказывала: ничего хорошего.
– Ты капризный и избалованный ребёнок! – заявила Ёсико.
– Я давно уже не ребёнок! – рявкнул я. И добавил мягче: – Садись, пожалуйста! Или давай лучше уйдём отсюда. Ты покажешь мне город и заодно ответишь на мои вопросы, – И сделал контрольный выстрел: – А я тебя в кафе свожу. Можем снова в то же самое сходить. Или в любое другое на твой выбор.
Кафе перевесило чувство долга, и Ёсико согласилась:
– Сейчас переоденусь только, и пойдём.
И она убежала.
Я сначала хотел пойти к выходу, но понял, что не знаю, где он. А спрашивать не стал, чтобы не привлекать лишнее внимание.
Ёсико пришла быстро.
Я поднялся, и она повесила одеяло на спинку кровати.
– Знак сёстрам, чтобы они постель поменяли, – пояснила она свои действия, и мы покинули лечебницу.
Подав нищим монетки и получив благословение Всеблагой, мы вышли в город.
– А если у человека нет монеток, чтобы подать нищим, что тогда? – спросил я для разгона.
– Тогда они не получат благословения, – просто ответила Ёсико.
– И как они будут жить без благословения? – съязвил я.
Но Ёсико посмотрела на меня очень серьёзно:
– Не шути так! Без благословения Всеблагой наш мир погибнет!
– И дать его могут эти нищие, – не удержался я.
– Это их обет, – строго ответила Ёсико. – Если бы я не знала, что ты потерял память, я бы сейчас ушла и больше с тобой не разговаривала бы.
