Эль - страница 33

И снова повисла тишина. Это было совсем не нормально – вот так вот залипать на полуслове, но разве разберешь этих дэвов, что у них нормально, а что нет? Может, в мозгах что-нибудь сбоит, а может, это их национальная особенность? Но не все ли равно? Мне хотелось и дальше слушать его голос, хотя и так было уже ясно, к чему все идет.

– И как же ей удалось выкрутиться? – дернула я его за рукав безукоризненно чистого мундира, мельком отметив, что, в отличие от меня, этот воплощенный дух умудрился не извазюкаться ни в грязи резервации, ни в зловонных туннелях канализации. – Ты ее спас?

– Я? – будто очнувшись ото сна, удивленно взглянул на меня Кеван. – Ах, миледи, знали бы вы, насколько часто я сам задавался этим вопросом, – он тяжело вздохнул. – Я делал лишь первые шаги в этом мире: еще не осознав себя и не до конца понимая, где оказался и что со мной приключилось. Моя древняя память смешивалась с воспоминаниями материального тела, знания приходили урывками, привычные способности пасовали пред структурой нового строения организма, а чужие эмоции неотделимо сплетались с собственными. Аделаида была для меня всем на тот момент: хозяйкой моей жизни, светочем сердца, смыслом самого бытия, и именно она была рядом в тот непростой для дэвов период. Вероятно, тут я должен пояснить. Видите ли, подселение в материальную оболочку – процесс очень мучительный и далеко не моментальный. Когда душа бывшего владельца покидает тело, все его воспоминания, привычки, чувства, желания и даже расстройства личности никуда не деваются. Какое-то время мы искренне считаем себя именно тем человеком, тело которого стало новым пристанищем для души. Страшный и болезненный период осознания, что ты – это вовсе не ты, а кто-то иной. Ты просыпаешься с воспоминаниями о том, что заключил сделку с магом и продал свое тело, но – вот он ты! Все тот же Патрик или Люк, ты помнишь своих хозяев, друзей, вкус отвара, который пил на завтрак, и обещания, данные возлюбленной при расставании. Твое тело все такое же, и лишь незначительные изменения во вкусах, идеалах, взглядах на жизнь, на собственное прошлое заставляют насторожиться. А затем приходят видения из чуждой человеческому разуму реальности. Это похоже на безумие. И с каждым днем видений становится все больше, и все больше начинает изменяться тело, добавляя к смятению мыслей адскую боль, коей сопровождается процесс перестроения организма.

– О-о-о-о… – невольно выдохнула я, впечатленная его откровением, и выдала весь спектр своего скудоумия: – Наверное, это ужасно – думать, что ты человек, а потом обнаружить, что нет, что ты уже что-то другое, а человек, которым ты себя считал, был совсем не ты!

Что ж, дипломатичность Кевана и умение держать лицо заслуживали наивысшей оценки. Он сделал вид, что прозвучавшая тарабарщина вполне вменяема и не является следствием моей умственной неполноценности.

– Да, миледи, это… непросто. И я буду бесконечно благодарен матери Николаса за то, что она была рядом со мной в тот момент, какими бы меркантильными ни были ее истинные цели. Лишь стараниями Аделаиды моя мечущаяся в агонии душа удержалась в этом несчастном теле.

Его дифирамбы Аделаиде меня почему-то раздражали. Хотелось продолжения истории и еще каких-нибудь открытий, поэтому я перебила его, нетерпеливо подергав за рукав.

– Ну а потом? Когда ты обрел силу и стал полноценным дэвом, ты ее спас?