– Ты должен был смотреть на небо, а не разглядывать тут голых девиц.
– Ну, вообще-то, я должен здесь был уснуть и сгореть докрасна, чтобы потом всю сметану в доме потратили на меня. А вид женской груди расслабляет получше любого пейзажа, это даже где-то в научной литературе вычитал.
– Да не говори? В научной? Чтоб ты знал, статьи из вашего Инстаграма или Дзена – это не научные статьи. Время, нам пора.
– Я не смогу увидеть родителей?
– В этот раз уже нет, прости.
Если честно, они всегда со мной, я это просто чувствую. После их гибели тяжело было. Мы с братом не могли поверить в происходящее, мир рухнул в одночасье. Не сказать, что мы были молодыми, время нас быстро сделало мужиками, но к таким вещам нельзя подготовиться и быть как-то настолько взрослым, чтобы спокойно понять и принять происходящее. Но одно я тогда очень сильно почувствовал – это то, что они поселились в моём сердце навсегда.
– Скажи, они были ещё довольно молоды, отцу только отметили пятьдесят. Почему так произошло, ответь мне?
– Процесс вашей деятельности утверждён без моего участия. Я работаю с тем, что есть. Если происходит сильный сбой, и судьбы начинают рваться, а последствия приводят к катастрофическим результатам планетарного масштаба, я могу вмешаться, всё остальное происходящее принимается как должное, и тем самым является неотъемлемой частью вашей эволюции. Смерть – это не конец. Так что твои чувства тебя не обманывают. Со временем ты поймёшь это.
– Мне кажется, я это уже понимаю.
Щелчок, всё потухло.
– Куда дальше? Я начинаю уже втягиваться.
Последние годы я в принципе не занимался какой-либо активной деятельностью. Эта сумасшедшая активность была мне знакома по работе в своём городе. Напряженный ритм и возможность что-то решать на грани фола всегда меня заводили и заряжали энергией.
После того, как мы переехали в столицу, жизнь перестала кипеть в рабочих буднях и постоянных разборках. Настал период, как это модно говорить, дауншифтинга. Столица с каждым годом стала развиваться сумасшедшими темпами. Помню эти первые пробкостояния. От безделья начал выпивать. Этот период тоже особо не запомнился, так как пролетел в угаре. Цены позволяли съездить за границу, тогда россияне открывали для себя восточные побережья. Веселье и жуткое ежедневное похмелье до хорошего не доводили. В конечном счёте, оказался в клинике Пиотровского. Пришлось себя восстанавливать с помощью врачей. Но эти два года можно было списать на инерцию от той сумасшедшей жизни. Главное – смогли выжить и ещё что-то заработать. Год там был за два. Но именно этого ритма сейчас мне и не хватало. И как только организм почувствовал хоть небольшое нужное напряжение, сразу же захотел добавки. Тормозить, конечно, трудно – инерция, заданная в своё время, была неудержима, помогал спорт.
В период активной работы тренироваться стал меньше, а тут в столице увидел объявление, секция айкидо. А мы же помним Джонсона Джона, в его крутых боевиках 90-х. Я пошёл посмотреть, да и втянулся. Спустя десять лет тренировок, от спортивной Федерации поступило предложение взять группу молодых ребят для занятий, я не стал отказываться. Так что у меня в жизни появилось полезное хобби.
– Ты тут не увлёкся? Про тебя я и так всё знаю.
– Слушай, мысль не остановить. Я замечал иногда, что мыслю так, как будто меня кто-то спрашивает невидимый: чего ты сейчас добился? Как ты живёшь? И я начинаю себе это рассказывать. Знаешь, я думал, это мои родители меня спрашивают, и я стараюсь объяснить, что я не совсем прожил свою жизнь зря, и что начал заниматься полезным делом.
