Алексей нашел местных «решал», но все возвращались с одним и тем же ответом:
– Смета правильная, за меньшие деньги сделать не получится.
– У нас в районе? – уточнял Алексей.
– Бери шире, – разводили руками консультанты.
Кончался третий год их совместной с Ольгой жизни. С реставрацией ничего не выходило. Денег не хватало даже на элементарные вещи – решалы бегали не задаром. Но карточку с телефоном Баграта Алексей искать не стал. Обошелся без нее еще целых три месяца.
Встречать Новый год ездили на ту же дачу, в ту же компанию. Посидели уютно, но без куража. Алексей был при Ольге, и уже не ему подмигивала лошадка из обреза Марининого декольте. Марина не изменилась за два года ни на грамм, добавила к наряду золота и, не дождавшись боя курантов, ушла укладывать своего малыша. Комната с большой кроватью в тот год принадлежала ей.
Над столом висела тишина – инициативный дурак больше не боролся за внимание Ольги. Женатый ловелас берег лицо и все время дарил своей подурневшей супруге.
Алексей был старше других гостей лет на десять, но ощущал себя атавизмом иной эпохи. Поколение Бальшакова отрезано от последователей событиями девяностых. Друзья Ольги в двадцать пять – тридцать лет лишь вступали в жизнь, с хорошим образованием и четкими жизненными планами. Алексей к их возрасту уже успел поднять и потерять большой бизнес, прожить несколько жизней, потерять прежние веры и поверить в горячо раньше отрицаемое.
С дачи заехали в столицу – в их жизни появилось место для вещей. В магазин Ольга заманила Алексея фантазиями о новом белье. Вместо белья купили костюм, где все строгое: гладь юбки ниже колен, диагональный разлет лацканов, как линии дорожного знака «запрещено», непроницаемая белая блузка.
Потом за бельем все же заскочили в огромный торговый центр. К кружевному боди с дюжиной застежек прикупили новый кухонный стол. А заодно приобрели два кресла, где теперь они проводили вечера, не прижавшись друг к другу, но раскинувшись на мягких подлокотниках.
Ольга хотела диван. Алексей уперся и оплатил кресла. Ольга спорила и утверждала, что так нечестно – если они вместе живут, то должны и вместе решать.
– Почему, – спорил Алексей, – ведь деньги-то мои?
– Но жить-то нам вместе, – возражала Ольга.
– Решать должен я.
– Кто тебя выбрал решальщиком?
– Деньги меня выбрали. Вот эти мятые бумажки назначили меня господином.
– Деньги не выбирают господ, они выбирают рабов, – заявила Ольга сердито и через три недели стала зарабатывать сама.
В прошлой жизни Алексей, тогда еще Павлович, гордился своей пунктуальностью. Назначал собрание на восемь сорок три и жестоко штрафовал опоздавших. Появлялся на встречи вовремя, не принимал дорожные пробки в качестве оправдания. Алексей верил, что время есть функция не скорости, но воли. А воля – это внутренний стержень, который не позволяет человеку согнуться и пропасть.
На рабочем столе Алексея Павловича лежал календарь, где любому часу отведен прямоугольник. Каждый прямоугольник расцарапан грифелем простого карандаша. Если партнер отменял встречу, то Алексей жесткой резинкой выскребал необязательного человека и ставил ему жирный минус в записной книжке. Тут же заполнял полосочку новым делом, которые всегда стояли в очереди. Делать записи в планировщике Бальшаков не доверял секретарше – только сам, исключительно остро отточенным карандашом, каллиграфическим почерком, с глубоким нажимом. Продавливал грифелем плотную бумагу, будто подчинял время своей воле, вышивая графитовой вязью на его бесконечном полотне.
