– Откуда ты умеешь это просто объяснить?
– От профессии. Я дизайнер. Переводчик с языка высокого на язык вещей. Беру болванки прекрасного и обтесываю их до форм, угодных потребителю.
– В точности формулировок тебе не откажешь.
– Я сдала экзамен на право быть сегодня твоей любимой наложницей?
– Да.
– Тогда поцелуй меня… Здесь. И здесь. Не спеши – за каждую расстегнутую пуговицу ты должен говорить по нежности. За молнию – три нежности. Нет. «Птица-говорун» – это не нежность. Даже если любимая.
В последний раз перед штурмом Алексей видел Чистякова в пластиковом раю ресторанного дворика. Встречались на третьем этаже крупного торгового центра, где внизу растеклись полки супермаркетов, а на втором уровне бутики предлагают предметы роскоши представителям среднего класса.
Баграт примчался в деревню с утра пораньше, усадил Алексея в машину и погнал в город, обещая объяснить все по дороге. На Рижское шоссе выскочили после десяти, когда поток легковых машин ослабел, а правый ряд плотно забился бесконечным караваном фур. Если в цепочке грузовиков попадался неторопливый водитель, то начиналась чехарда с резкими забросами большегрузов во второй ряд, вилянием прицепов, злой матерщиной клаксонов.
Баграт орал в голос на фуры, на женщин-водителей, на малолитражки, путающиеся под колесами его внедорожника.
– Хоть объясни, что случилось.
– А сейчас друг твой нам все объяснит. – Баграт поддал газа, чтобы не пропускать «Рено», запросившее место в их ряду.
– А ты уже не друг?
– А вот это ты сам реши, пожалуйста, кто тебе друг – я или Чистяков.
– Опять поругались?
– Ругаются писуны в песочнице.
– А вы?
– Мы, выражаясь литературно, на тропе войны.
– Чудите на старости лет?
– Никодимыч чудит, а я действую в пределах допустимой самообороны.
– Хватит орать, рассказывай, что случилось.
– Твой друган недоделанный все же влез в судебные разборки. На стороне потенциального противника.
– Чем мелкий клерк может быть опасен?
– Во-первых, он совсем не мелкий и много про наши дела знает. Во-вторых, он дотошный как черт и какие бумаги сумеет выкопать – никто заранее не угадает.
– Если закон на нашей стороне, то чего волноваться?
– Закон, Алексей, он как дышло. Камилла эта вся в науке, ей бумагами заниматься некогда. В учредительной и в отчетной документации ее конторы такой бардак, что судье даже с формулировками мучиться не надо – все нарушения на поверхности. Причем пока бабка уверена, что права, то сама же все документы предоставит.
– А Никодимыч чего?
– А Чистяков уже что-то там перекопал, документы подчистил, Камиллу просветил. Она же бабка толковая, если бы не наука ее дурацкая, еще тем бы директором быть могла.
– Ты откуда все это знаешь?
– От верблюда. Хотя сам понимаешь, что, по нынешним временам, и верблюд за так работать не будет.
– Осведомитель?
– Союзник. Ты что думаешь, с твоими жалкими процентами можно серьезную кашу замутить?
– Ты говорил, можно.
– В общем, можно, но и всякая сволочь, типа: обиженные сотрудники, уволенные секретарши, недовольные арендаторы – тоже ценный материал.
– Даже арендаторы?
– Даже они. Я к ней свою конторку полгода назад подсадил, чтобы в доверие втерлись и на лапку занесли.
– И чего?
– Ничего. Не берет. Такая вот бабка с чистыми лапками.
– Ты же говорил, что директорша непорядочная?
– Я и сейчас так говорю. Порядочный человек – это кто по установленному порядку живет. Все берут, и ты бери. Друзей подкармливай, наверх положенное отдавай – и будет тебе счастье. И всем вокруг будет счастье. Потому как порядок, он во всем важен.
