Потом… Три года назад короткозубые нашли для отца старика, знающего язык железного народа, тот на котором Файза и её люди разговаривали между собой. Он отдал этого старика мне и велел, вместе с ещё двумя молодыми советниками, научиться понимать эту речь. И я понял великую ложь железных людей!
Я поклонился Файзе в ответ:
- Отец послал меня пригласить вас к нему. Он хочет поговорить.
Огненная женщина кивнула, уважительно принимая приглашение, потом на минуту задумалась и принялась раздавать поручения своим людям на своём языке:
- Сарват, выгружайте товар без меня. Ящики со знаком «М», пока король не пройдёт, не выкладывайте. Окила, нас приглашают лицезреть монарха. Вылазь уже! Возможно, ты увидишь какой-нибудь ритуал. Вираб, восемь бойцов в сопровождение будет достаточно. И знаешь, пусть они возьмут с собой дополнительно какое-нибудь явное оружие, которое мы сможем показательно оставить у порога.
И это было постоянно: одна мысль и эмоция на нашем языке и совсем другая, или с какой-то особой хитростью, а ещё хуже – грязью, на своём. А главное, и это отвращало, наверное, больше всего, во время всей этой тирады мина на лице всегда такая чистая и честная. Лгунья! И если, при всём этом, отцу всегда было известно, что она владеет сильной магией… то я ничего не понимаю.
Я заставил себя перевести взгляд на людей торговки. Сарват был мужчиной средних лет с повадками старика. Неспешный и обстоятельный, во время торгов он отвечал за приём заказов у мастеров и явно сам был великим мастером железного народа. И в его речи на родном языке тоже была ложь. Иногда, внешне уважительно поговорив с нашими мастерами-женщинами, им вслед на своём языке он говорил грязь.
Вираб был высоким, сильным воином. Спокойный и молчаливый. Он появился рядом с Файзой лет пять назад. Заменив её прежнего командира охраны, который, по её словам, погиб в бою. А по разговорам её людей между собой, был отпущен на волю. Он был рабом?
В дверях корабля показался ещё один крупный мужчина. Имени его я не помнил. В прошлом году он входил в охрану торговых столов, но в этом ему, видимо, досталась иная работа. Сейчас он развернулся к кораблю и аккуратно снял с его ступеней женщину, которую, ловко ступая по нетонущей тропе, перенёс на берег. Здесь она спрыгнула, поправила юбки, при этом, конечно, взмахнув ими слишком высоко. Широко улыбнулась мне и поздоровалась:
- Доброе утро, принц. У вас, как всегда, восхитительная погода. Кто-то умер? Я вижу в косицах воинов траур. Если, конечно, правильно прочитала узор. Король поэтому желает встречи?
Окила была советницей Файзы. Тонкая и высокая, почти как женщины моего народа. Но черты лица грубые, жидкие бледные волосы собраны на затылке в короткий хвост, рот слишком большой. Она лучше всех говорила на нашем языке, часто понимала наши ритуалы и узоры, а лет десять назад взялась ещё и носить на торгах платья подобные нашим.
При этом Окила была сумасшедшей. На торгах ей не доверяли даже самую мелкую работу. Она все дни слонялась без дела, как ребёнок. Могла подолгу замереть, разглядывая какой-то цветок, или предмет, или камень, или, того хуже, мёртвую птаху. Или даже начать просить нас отдать ей этот камень или труп. То вдруг бралась помогать кому-то из наших мастеров в его деле. При том что руками была не способна буквально ни к чему. То начинала играть вместе с детьми. То усаживалась вести разговоры со стариками.
